В газету Светлов пришел, еще будучи студентом. С каким волнением он получил первый гонорар за первые свои заметки в газете! Ежегодно во время каникул Сергей работал в редакции газет — в Москве и провинции. А закончив институт, окончательно перешел в газету.
Труд профессионального журналиста и связанные с этой работой постоянные поездки расширяли его кругозор и житейский опыт, приучали глубоко и внимательно изучать события и факты. В командировки Светлов отправлялся всегда немножко волнуясь, ожидая от них новых впечатлений. Сколько раз приходилось забираться в глубь лесов и гор с отрядами геологов и строителей, сколько раз доводилось плавать с экспедициями, опускаться на дно морское с водолазами… Чего только не было! Самолет и поезд, верховой конь и верблюд, ледокол и допотопная арба — все средства передвижения, кажется, были испробованы. А частенько случалось пробираться пешком с походным мешком за плечами, фотоаппаратом сбоку и револьвером в кармане. Вошло в привычку жить просто, работать в любой обстановке.
У Светлова были поклонники и недоброжелатели. Искренние друзья считали его талантливым журналистом, правда несколько романтически настроенным.
— Мечтать и в наши дни не стыдно, — говорил Светлов. — Романтика воспитывает…
Вникая в первопричины аварий и неполадок, журналисту приходилось нащупывать и корни злого умысла, вредительства. За разоблачения мстили, и не только осложнением быта.
Однажды, вскоре после опубликования в газете большой обличительной статьи, Светлов чуть не погиб. Обрубок дерева неизвестно по какой причине свалился с лесов новостройки, и лишь случайность спасла журналиста: обрубок упал рядом, не задев его. В другой раз — и тоже после смелого выступления Светлова в печати — на повозку, в которой он ехал, налетел грузовик. Повозка была разбита, кучер изувечен, а Светлову опять повезло, он отделался легкими ушибами. Все опять подумали, что имела место простая случайность…
Порой приходилось отстаивать жизнь и с оружием в руках. Во время поездки на отдаленный участок строительства канала в Средней Азии на их группу напали басмачи. Они ехали втроем — секретарь парткома строительства, инженер-гидролог и журналист. Вряд ли они остались бы живы, если бы не револьверы да быстрые кони, которые унесли их от преследователей.
Светлов сотрудничал и в толстых журналах, выступал с очерками и рассказами. Написал повесть, и она была напечатана. Друзья пророчили Светлову большое будущее в литературе. А вот личная жизнь складывалась пока что несуразно. Светлову исполнилось тридцать лет, но он еще не подумал серьезно о семейном очаге.
— Не стоял еще на повестке дня такой вопрос, — отшучивался он. — Да и времени не было, все разъезды да разъезды…
Обо всем этом вспомнилось, когда засыпал. Вспомнилось, подумалось, но не встревожило и не огорчило.
«Все в общем-то отлично! — подвел итоги Светлов. — Жизнь наполнена до краев, жить интересно, жить увлекательно! А теперь надо хорошенько выспаться, последовав примеру Альмы.»
Перед рассветом звезды померкли, в долину опустился туман. Это было время самой глубокой тишины. Даже шум водопада как бы притих, рокот его доносился глуше.
Из-за тумана рассвета не было видно. Когда же солнце поднялось под горами, туман быстро рассеялся. День разгорался погожий.
Светлов проснулся. С минуту он осматривался, будто забыв вчерашнее путешествие. Взглянув на часы, все вспомнил и живо вскочил.
— Алло, товарищ Светлов! — сказал он сам себе вслух. — Вы проспали. Безобразие! Так Колумбы, отправившиеся открывать новые земли, не делают. Альма! А ты что бездействуешь? Толкнула бы меня в бок, этакого засоню!
И Светлов быстро распалил костер, быстро соорудил завтрак, позаботившись и о своем верном спутнике.
После завтрака они продолжали путь. Теперь дорога пошла в гору. И поток несся все быстрей, шумя на камнях.
Пока вокруг росли все березы, липы и дубы. Сосны и ели виднелись выше, на склонах гор, порой они причудливо лепились между скалами, красовались на круче гребней и вершин. Горы сдвинулись настолько, что долина стала похожа на ущелье. Вершины были залиты светом, а в долине стояла тень. Тишину нарушал лишь шум потока.
За крутым поворотом ущелье внезапно кончилось. Светлов остановился, восхищенный открывшейся перед ним панорамой. За небольшой поляной, купаясь в солнечных лучах, поднималась высокая крутая гора. Склоны ее были покрыты лесом, но вблизи вершины зеленый пояс кончался, уступая место отвесной каменной стене. Она обхватывала вершину, как пояс.