— Не можешь! Мужицкий дух сидит в тебе, несмотря на диплом инженера!
— Зачем же ты пошла за мужика?
— Ах, зачем, зачем! Если бы ты захотел, мы сейчас были бы на юге, или в Сибири, а то и за границей.
В марте красные вновь оставили город. Колчаковские войска, одетые в английское обмундирование, быстро продвигались к Волге, намереваясь ворваться в Москву, как писали газеты. Говорили, что к Волге же стремились и войска генерала Деникина, донские и кубанские казаки, добровольцы, офицерские части. На Волге у Царицына армии должны были объединиться, с тем чтобы отрезать Москву, Петроград, центр от хлеба, угля и нефти.
Но в июне белые, терпя поражение, снова отходили на восток, утратив надежду взять Самару. В начале июля пал Царицын, но белые армии соединиться не могли: армия Колчака, разбитая, откатывалась на Урал, в Сибирь.
Красные обходили наш город с севера и юга. Слышна была пушечная пальба, а улицы были переполнены отступающими войсками, обозами, беженцами. Поезда отходили в затылок друг другу, переполненные, облепленные людьми.
На окраинах города, над рекой, солдаты вырыли окопы. На площадях и в садах стояли орудийные батареи. Понтонные мосты через реку разведены, по железнодорожному ходят лишь воинские составы и бронепоезда.
Во дворе нашей усадьбы появилось несколько подвод, в конюшне прибавилось с десяток лошадей: шла спешная погрузка.
Однажды за завтраком отец сказал:
— Дети, на улицу носу не показывать!
— Почему?
Папа молча пожал плечами, а мама сказала строго, обращаясь ко мне и Любе:
— Сказано нельзя, значит нельзя, и кончен разговор. Особенно не вздумайте ходить к реке. Там солдаты, опасно.
— Стрелять будут? — испуганно переспросила Люба.
Отец шутя погрозил ей пальцем, а мама упрекнула:
— Маленьким девочкам об этом и говорить не полагается. Борис Михайлович, — обратилась она к отцу, — когда же мы едем?
Все порядочные люди покидают город. Или ты намерен и дальше продолжать работу в их губсовнархозе?
— На днях уедем и мы. Завтра должен приехать Андрей Матвеевич.
— Как? — изумилась мама. — Дубовы заедут за нами? Разве это по пути?
— Прислали телеграмму, что отсюда поедем вместе. Письменное уведомление пришло раньше, а телеграмма — вчера.
— И ты скрывал это от меня! Это в твоем стиле… Я беспокоюсь, мучаюсь, а он знает и молчит! Боже мой, но в таком случае надо укладывать вещи, готовиться…
— Я это как раз и делаю. И тебе вот сказал. Готовься, собирайся. Мы уедем в надежное место, где не будет никакой опасности.
— Едем по железной дороге?
— Это будет зависеть от обстановки и распоряжений Андрея Матвеевича. Пока я готовлю отъезд на лошадях, спешно грузим на подводы все, что нам потребуется в месте нашего нового жительства. Уложи все то, что тебе и детям понадобится из одежды, домашних вещей. Об остальном позабочусь я сам…
…Светлов отложил в сторону тетрадь и задумался. Странное повествование! То детский, то взрослый слог… И какие, мягко сказать, наивные обо всем представления! И эта сердитая мама, и этот сговорчивый, послушный папа… и этот сознательный сын дворника… Нет! Кажется, тут какая-то мистификация! Не верю я ни в сестренку Любу, ни в гимназиста, который пишет «бедствовали рабочие, волновалась деревня»… или «в мае город оказался отрезанным от центра»… Тут что-то не то. Если это пишет взрослый, вспоминая детские годы, то как это неубедительно! «Тюрьмы были переполнены»… «Я побывал за городом и увидел там расстрелянных»…
Светлову даже пришло в голову, что зашитую тетрадь сфабриковали шутники-геологи, заметившие в нем страсть к открытиям, к необыкновенному, к экзотике. Светлов внимательно обследовал и обшивку, и кожаную сумку. Нет, безусловно, сумка давно уже лежит здесь, в сырости, застрявшая между камней. И тетрадка какая-то не такая, каких не встретишь сейчас… И кто же станет сочинять такую длинную и невероятную историю? Да и фамилию золотопромышленников Дубовых приходилось встречать Светлову, когда он знакомился с материалами о дореволюционном Урале… Но при чем же тут «спасите, помогите»?!
Светлов вздохнул, рассеянно посмотрел на уснувшую возле ног Альму и снова принялся за чтение.
ШЕСТАЯ ГЛАВА
Дубовы приехали поздно вечером, когда мы с Любой уже спали. Утром в нашем доме царило необычайное оживление, появилось много новых лиц.
Андрею Матвеевичу Дубову за пятьдесят. Среднего роста, полный, он крепок, несмотря на солидный возраст. Рыжие волосы на голове Дубов стрижет старомодно, «в скобку». Глаза у него серые, маленькие, проницательные, с хитрецой. Одет он в просторный серый костюм, ходит в лаковых сапогах, толстая золотая цепочка массивных карманных часов красуется на жилете.