— Что мастеришь, Борис Матвеевич? — поинтересовался старший Дубов. — Телеграф, что ли? Смотри, как бы весной на твоей сетке вороны гнезд не настроили.
— Телеграф, Андрей Матвеевич, телеграф… Вы угадали. Новости будем получать, — сказал взволнованно отец.
— Что же за новости вы с тех сосен получите? Ведь провода-то у вас дальше не идут?
— Беспроволочный телеграф будет…
— Ого! — воскликнул Рисней. — Инженер Кудрявцев хочет радиостанцию соорудить? Как на военных кораблях? По способу Маркони?
— Нет, по способу русского ученого Попова, — возразил отец.
— Виноват, насколько мне известно, английское адмиралтейство оборудовало свой военный флот установками беспроволочного телеграфа по способу, изобретенному и запатентованному Маркони, — доказывал англичанин. — Да и ваше военное ведомство купило права на такие установки у него же.
— Запатентовано это изобретение было, верно, Маркони, но изобретено оно было ранее нашим русским ученым Поповым, — спорил отец.
— Что же, Маркони перехватил секрет Попова? Технический плагиат?
— Как хотите называйте. Да это уже не секрет теперь. В технических кругах и в России и за границей отлично знают подлинную историю с изобретением беспроволочного телеграфа.
— Э, бросьте, мистер, спорить — вмешался Дубов, — не впервой иностранцы изобретения русских за свои выдают. Бритвами, и теми не брезгуют.
— Бритвами?! — не понял Рисней, высоко поднимая брови.
— Ну да, обыкновенными бритвами. Их делают у нас в Нижегородской губернии, в селе Павлово, в кустарных мастерских. Хорошие бритвы, заграничным не уступят. И дешевые. А немецкие торговцы додумались закупать по дешевке павловские бритвы, увозить их в Германию, в город Золинген, там ставить заводскую марку и ввозить эти бритвы вновь в Россию под видом заграничных, золингенских, и по дорогой уже цене.
— Да? — поморщился Рисней. — Очень может быть. На то и коммерция.
— Увы, мистер, — подал голос и Георгий, — судьба изобретения нашего ученого Попова — не исключение. Наши министерства не очень торопятся. В прошлую русско-германскую войну радиотелеграфом пользовались не только морские суда, но и штабы крупных сухопутных военных штабов, в том числе и английских.
Рисней утвердительно кивнул головой.
— Говорят, что большевики снабдили радиостанциями штабы не только фронтов и армий, но и многих дивизий, — продолжал Георгий. — Есть радиостанции и при штабах войск адмирала Колчака и генерала Деникина. С помощью их они устанавливают контакт. А большевики, как я слышал, соорудили в Москве такую сильную радиостанцию, что могут передавать свою пропаганду по беспроволочному телеграфу по всей Европе. Интересно бы послушать новости обоих источников — от белых и от красных. С азбукой Морзе мы, конечно, разберемся, лишь бы нешифрованные были передачи. Энергия у нас есть для питания станции, провода тоже. А вот с микрофонами как?
— У меня есть телефонный аппарат… — сообщил отец.
— А… Попробовать стоит. Конечно, мы только принимать сможем.
— Да, для оборудования вещающей станции у нас нет необходимых приборов.
— А что бы тогда? — поинтересовался Андрей Матвеевич.
— Тогда мы смогли бы послать кое-что от себя… Запрос сделать… Кричать на всю Россию, повествуя о своих приключениях.
— Глупости! — отрезал Дубов. — Это-то нам ни к чему, обойдемся без запросов, проживем пока смирненько, никому о себе не заявляя. Принимать телеграммы — дело полезное, а запрашивать обождем, нечего самим на рожон лезть.
Наконец одним декабрьским вечером аппарат ожил. Папа долго сидел возле него, прижав к уху телефонную трубку и повертывая пуговку своего аппарата, — ловя, как он говорил, волну. И вдруг он кивнул головой наблюдающему за ним Георгию:
— Есть…
Они слушали оба, чередуясь. Очевидно, сведения, принятые аппаратом, были нерадостны, судя по тому, что у Георгия было сильно расстроенное лицо.
— Ну, что хорошего? — спросил Андрей Матвеевич.
Георгий, бросив трубку аппарата, махнул в сердцах рукой:
— Колчак продолжает отступление, красные в Томске…
— В Томске?! — воскликнули все присутствующие.