Услышав свою кличку, собака подняла красивую, старчески дряхлую голову и посмотрела на девушку умными, преданными глазами. Познакомившись, обнюхавшись с Альмой, Вещий лежал, равнодушный к ухаживаниям молодой гостьи. Это был крупный, когда-то могучий, красивый пес, несколько поблекшего медно-красного цвета.
— Ах, медведь? — воскликнул Светлов. — Значит, это тот, следы которого я видел в пещере!
— Должно быть.
— Но разве вы не поняли, что, если появился медведь, значит, путь из долины свободен, значит, плен ваш закончился?
В голосе Светлова послышались нотки легкого разочарования: значит, не он первый принес весть о свободе!
— Да, — подтвердила девушка, — мы заметили спад воды в пещере. Это случилось вскоре после того, как Владислав бросил в поток сумку с посланием.
— И до сих пор вы не использовали возможность покинуть долину?! Ведь вы же, судя по записям вашего брата, страстно рвались на волю!
— Конечно! Мы и покинули бы долину немедленно, но… — в голосе девушки слышалась глубокая печаль, — но как раз в это время заболел папа… Однако я должна обрадовать папу, обрадовать всех… Пойдемте!
— Люба! — раздался вблизи громкий мужской голос. — С кем это ты разговорилась?
— Владек! Скорее! Сюда! Посмотри, кто у нас!
Из-за угла выбежал высокий загорелый молодой мужчина с русой бородкой и приветливыми голубыми глазами. Он с удивлением посмотрел на незнакомца.
— Светлов, Сергей Павлович, — протянул ему Светлов здоровую руку. — Спешу поздравить вас с окончанием великого сидения в этой долине!
Молодой человек смотрел на него, вытаращив глаза.
— Понимаешь, Владек, он…
— Пока я ничего не понимаю… Вы что, с самолета прыгнули? Как вы попали сюда?
— Он нашел твою рукопись!
— Неужели вы пришли через пещеру?! — все больше изумлялся Владислав.
— Да, да, самым прозаическим образом…
— Очень, очень рад! Будем знакомы. Владислав Кудрявцев. Как обрадуется отец! Как долго мы ждали этого момента! Значит, рукопись моя все же попала по назначению? Это ведь ее идея, Любы… Но что это с вами? Рука на перевязи…
«Он славный парень», — подумал Светлов, чувствуя расположение к новому знакомому.
— Это я его нечаянно ранила, — огорченно ответила девушка. — Иду из сада, вижу — Вещий волнуется, бросился вперед… кусты шевелятся… Я подумала, что это опять медведь… Ну и выстрелила наугад…
— Ах вот оно что! Нечего сказать — приветствовала гостя! И серьезная рана? Нет? Ну уж мы постараемся вас вылечить! А знакомство оригинальное! Хорошо, что все благополучно кончилось. Значит, дружба у вас будет крепкая.
«У нее в глазах играют золотые искорки, когда она улыбается», — подумал Светлов без всякой связи с разговором.
— Ну что ж, идемте в комнаты, — пригласил Владислав. — Нельзя же быть такими эгоистами, ведь даже папа еще ничего не знает! Эта встреча придаст ему силы, я думаю, — и он пояснил Светлову: — Отец у нас захандрил. Ослаб совсем, слег…
— Идемте, прошу вас, скорее! — торопила девушка.
Владислав понес ружье и вещи журналиста. Предшествуемые Любой, они направились к дому. Вот и крыльцо, утопающее в зелени.
— Папа! — крикнула девушка, вбегая по ступенькам. — Знаешь, кто у нас? Гость, и еще какой: первый гость с Большой земли!
Борис Михайлович оживился, повеселел. Полулежа в кресле, он поднял руку:
— Приветствую пришельца из-за каменных стен! — сказал он торжественно. — В лице вашем приветствую родину!
Девушка помчалась оповещать всех о чудесном происшествии. Торопливо шагая, сняв шляпу с головы, спешил с поля Ахмет. Вышла из комнат Марфуга и, застенчиво утирая концом платка текущие по щекам слезы, восхищенно разглядывала Светлова.
— Здравствуйте, здравствуйте, милые труженики! — приветствовал Светлов, обнимая их на радостях.
— Владислав, — сказал инженер, — принеси ту заветную бутылку, сбереженную для такого долгожданного случая! Поднимем бокалы за встречу, за свободу, за счастье…
Как обычно, осень приходила в долину сверху. Золотой ободок окрасил листву деревьев около каменного пояса гребня горы, опускаясь все ниже и ниже. Дно долины было еще в зелени, несмело пестрели поздние цветы. От этого долина стала еще прекрасней. Так хороши бывают пожилые люди, у которых годы посеребрят голову, а цвет лица сохраняет свежесть молодости.
Стояли теплые, солнечные дни сентябрьского «бабьего лета». Светлый шелк паутины выткал траву, плавно носился в воздухе. Несметная россыпь шиповника, широкие гроздья калины и рябины рдели, созревая. В низине, у озера и ручьев, гибкие ветви смородины никли к земле от тяжести черного бисера. Цепкие сплетения ежевики ревниво таили сизые сочные ягоды. Поздняя, нетронутая птицей и человеком черемуха блекла, начиная подсыхать. В дубовых рощах с мягким стуком падали отяжелевшие, спелые желуди.