Прошел год, еще один, но я все еще надеялся получить весточку. И она пришла. Пришла с горькими известиями о том, что Ольга разводится с мужем, что ее малышка Катерина серьезно болеет и нужна операция. Я не мог реально чем-то помочь, лишь добрым словом по телефону, и очень переживал. Но все перемололось. Операция прошла успешно. Она обустроилась, получила в Германии второе образование, нашла работу. Наше общение по телефону стало немного более частым, но все же еще формальным. Однажды раздался тревожный звонок. Умер ее отец!
Сергей Иванович, вы - моя единственная надежда.
Хоронить некому, он совсем одинокий. Пока прилечу, пройдет два дня.
Оленька, держись! Не надо слов! Все сделаю, даже не волнуйся!
Главное, что ты должна помнить, - твои самые близкие люди будут рядом.
Я поспешил в морг. Патологоанатом Анна показала мне весь распухший отекший труп, в котором я с трудом узнал отца Оли, которого уже видел на фотографиях и однажды издали на улице, когда подвозил ее к нему домой. Все лицо было покрыто сплошной синей гематомой, изо рта и носа стекла кровь. Но, на меня это не произвело особого впечатления. Не в первый раз так близко я столкнулся со смертью и с реалиями морга. Лишь промелькнули на мгновение в голове, словно в калейдоскопе фотографий, эпизоды прошлого: падающий на пол с простреленной насквозь головой Эдик и стремительные красные потоки, заливающие его тело и комнату; мертвый, обезображенный Валера, которого мы с водителем из последних сил на одеяле несем к автомашине; схваченное смертью лицо жены брата; умиротворенное и безмолвное лицо родной бабушки, словно свысока смотрящее на собравшихся у ее гроба. Она всегда иронично посмеивалась над жизнью, и даже в тот, последний миг! Да, смерть многолика и повседневна. Она преследует все живое, словно его тень. И страшно в ней только одно - с каждым из умерших из моей жизни уходит, что-то неповторимое, а занять это место уже никогда, и никому не дано.
- Вот видите, какой? - сказала Анна.
- Очень прошу, сделайте какую-нибудь косметику.
Мы договорились о цене и времени. Она и впрямь сделала почти невозможное...
Заказ катафалка, гроба, венков, вещи на умершего, подготовка панихиды.
Суета предпохоронного дня измаяла до предела. Но все было готово.
Вечером прилетела Ольга, такая же измотанная, как я сам, но все такая же очаровательная, какой и была раньше.
-Я знаю, Оля, что здесь для тебя нет трагедии. Что он, все же, почти
чужой человек, но драматизм в ситуации присутствует, и от этого никуда
не деться. Ты родилась и благодаря ему. Держись. Все приготовили.
Завтра, с утра, я в морг. Привезу гроб к дому, и там все простятся...
Когда я забирал тело в морге, Анна внимательно посмотрела на меня
и почему-то сказала:
- Вы делали это не для родственника. Для женщины.
Я ответил:
- Вы мудрый человек, Анна!
Нет необходимости о подробностях ритуала. Лишь одно было важно мне - чтобы Ольга поняла, почему я откликнулся на ее просьбу.
Я сам помогал переложить его в гроб и собственными руками накрыл лицо перед тем, как крышка навсегда скрыла тело, а резкий стук молотков заглушил прощальные слезы. Я чувствовал, что это должен сделать только я. И в то печальное мгновение, как ни парадоксально, я испытал чувство, чем-то похожее на счастье. Я разделил боль ее сердца, и значит часть ее жизни.
Уже брошены последние горсти земли и установлен крест. Прощавшиеся медленно идут к автобусу. В этот миг Оля, стойко державшаяся все время, все же потеряла над собой контроль, горько заплакала и стала обессилено оседать над могилой.
Нет, все-таки не может человек не почувствовать зов собственной крови!..
Я подхватил ее и прижал к себе.
Прошел еще один день после похоронной неразберихи. Улеглись страсти. Ей было пора лететь в Германию.
Когда мы ехали в аэропорт, она попросила на минуту остановить машину, посмотрела на меня и, ни слова не говоря, достала из сумочки ключи от ее дома. На них был одет такой же металлический брелок, как и на моих, но
с буквой "С".
Мы прижались друг к другу и в ее глазах заблестели маленькие капельки слезинок.
Самолет вновь растворился в голубом небе, не оставив даже светлой полоски.
Как же близки в памяти эти дни, словно все происходило вчера, но и они уже только воспоминания...
Глава 7. Точка росы
Здесь я отступлю от хронологии событий, ведь пожалуй только пуля не отклоняется от траектории, до тех пор, пока не встретит на пути препятствие, да и как учил меня майор Булавкин: "Даже пулю ветром сносит - от прицела два отбросить!".
Выйдя из метро и осмотревшись, я решил идти вдоль Солянки в сторону Яузы...
В Москве действительно есть, чем заняться. Например, поиском Малого Ивановского переулка.
Подходя к группе младших офицеров, на куртках которых красовались герб столицы и надпись "Московская милиция", я догадывался о том, какой примерно получу ответ: "Мы не местные". И всего-то на всего, хотел узнать, где здесь расположился университет МВД России. Ведь, наверно, битых полчаса кружу вокруг всего двух злополучных кварталов, точно зная, что он где-то здесь, так как заблаговременно спросил у охранника расположенного рядом банка, как пройти, но только случайные прохожие периодически интересуются у меня самого, где тот или иной переулок. Ветер и снег уже достаточно поднадоели, и я укрываюсь в пункте обмена валюты. Извлекаю из сумки сотовый телефон.
Профессор тоже не может понять, что это за заведение "Формоза", у входа в которое я нахожусь. Но слышу в трубку, как кто-то на кафедре говорит, что это за углом, и тогда он просит меня подождать на месте.
Ему тоже потребовалась провожатая - высокая, стройная ассистент кафедры.
Оказывается, правда, почти за углом. Надо было не к Яузе идти, а на Покровские Ворота. Смеюсь:
- Хитрость состоит в том, что как бывший оперативник, я подкрадывался максимально незаметно. Дворами.
Здание университета - бывший монастырь, потом еще какое-то богоугодное заведение. Вдоль всего первого этажа экспозиция музея, рассказывающая о том, что здесь было раньше. Коридором прошли два генерала.
Чувствую, что молодой профессор, в весьма скромном офицерском звании майора, начнет пояснять о генералах. И опять до смешного.
- Здесь таких генералов на каждом этаже по двое. Дали возможность людям достойно закончить карьеру.
Молчу, но мне это напоминает поездки в союзное министерство, в восьмидесятых,
тогда в столовой, в общей очереди с генералами, наравне стоял и я - старший лейтенант, простой оперуполномоченный УБХСС УВД Краснодарского края.
Если уж тогда их здесь хватало, то теперь... Что мне объяснять?
Хотя, я же "провинциал". А, давно ли вы, господин профессор, стали столичным жителем? Год - два, или чуть более?
Помолчав, комментирую:
- В принципе, Москва - это то же самое, что и у нас, только умноженное на десять.