- На сто! - отвечает он.
- Хорошо, пусть будет на пятьдесят!
-Мне рассказывали о том, как один знакомый захотел открыть ресторан
в центре и у него чиновники за разрешение, попросили всего-то один миллион
долларов.
-Ну, у наших, Красная тоже, видимо, не десятками тысяч баксов обойдется
В обычном кабинете, правда, отдельном, наконец, согреваюсь чаем. Отдаю привезенные мной "Вестники" и работы кафедры. Он благодарит. Интересуется как там у нас. Как брат? Предлагает армянский коньяк и конфеты "Коркунов".
- Извини, дверь я прикрою для порядка... Ожидается реформа МВД, наш университет будут реорганизовывать. Конечно, рассчитываю, что нормальное место мне предложат. Не так, как бывшему начальнику кафедры. Хотя, в крайнем случае, пойду к своему академику, он-то должен похлопотать. Ну а не предложат - на "гражданке" есть варианты. Меня сразу два ректора зовут. Да, скажи брату, чтобы он быстрее с кандидатской, а то и до них реорганизация может докатиться. Тыл всегда иметь надо, а он все тянет. Мне по нему уже звонил Подвойский. Ругается.
Он протягивает мне подписанный собственноручно комментарий к закону об адвокатуре:
- Это тебе от авторов.
На обложке гордо красуется его имя. Потом профессор интересуется, что нового в Краснодаре.
- Набережная, пешеходный вантовый мост, да много разного...
- Как, однако, всё быстро происходит. Не успел здесь прижиться, а у вас
полгорода перестроили. Если честно не хотел ехать, но меня просто
выживали. Сколько интриг, даже говорить не хочется вспоминать...
- Но, всё равно польза есть - теперь вы в самом центре науки и культуры. -
слегка ухмыляюсь я.
-Да, не говори! - он машет рукой.
Мы сидим, и я думаю, что, вообще-то, не пью коньяк, но здесь предлагают
только его. Еще немного о том о сём. Однако пора бы честь знать.
- Все здорово. Спасибо за теплый прием, но у меня в 17.00 самолет,
а я еще ничего в Москве, кроме работы, не сделал.
- Ты сейчас куда?
- Да, так ... Надо просто обозначить. Пройду по Красной площади, Охотный ряд, ГУМ* и - домой.
- Удачи! Обнимай там всех от меня! Крепко жми руки.
Вот они, часы на Спасской башне, обдуваемые холодным ветром.
Вот эта, мощеная древней брусчаткой площадь. Конный наряд милиции,
для пущего. Да, тут есть и лоск местами.
ГУМ почти пустой. Да и что в нем делать? Сегодня это скорее вывеска,
известный брэнд, не так, как в те восьмидесятые, с кордоном милиции на входе и по пропускам. Даже нам, с коллегой, по службе, прежде пришлось доложиться начальнику отделения по охране Красной площади, но тот был вежлив и радушен. Посмотрел внимательно документы, расспросил о погоде на Кубани, даже предложил чая. Тогда мой сослуживец и тезка, показывал мне Москву и объяснял новичку хитросплетения ее жизни. Где же он теперь? Как давно я не слышал о нем... Не дома, а здесь в самом центре событий пришлось пережить ему ГКЧП* и встретить новых доморощенных мессий...
Я помню, как в ту решающую роковую ночь, именно мне начальник милиции
передал единственный в смене автомат и сказал: "На тебе вся дежурная смена. Не подведи. Время, какое, видишь? Ключи только у тебя".
Две с половиной сотни стволов с полным боекомплектом лежали на полках,
за моей спиной. До самого рассвета не сомкнул я глаз и даже на секунду
не выпустил "Калашников" из своих рук, заранее сняв его с предохранителя
и приготовившись перезарядить в любой миг, ведь через дежурку всю ночь
проходили разные люди - от заявителей, до дежуривших в городе нарядов.
К утру, местные витии стали крутиться возле входа в отдел, рассказывая нам о политике будущей власти. Потом, принимая смену, после московских арестов и указов, которые всю ночь нам отбивал телетайп, начальник обратившись ко мне тихо сказал: "Спасибо тебе, сынок".
Все это прошло... Никому не надо знать, как я спал после этой смены и
что слышался мне во сне далекий раскат артиллерийской канонады.
Не я сдал рубежи. Их сдала Москва. Сдавали денежные мешки, мелкие
и корыстные начальствующие душонки, которым всегда находится место у трона.
За моей спиной, словно за спиной моего деда, остался только голый берег того самого Керченского пролива и всего СССР. Через несколько недель спокойно все обдумав я принес рапорт.
- Жалко, расставаться! Честное слово, жалко! - сказал мой шеф.
Но время другое. Другой он, другой и я. Что об этом?..
Три яруса с семиэтажный дом, вниз, под землю. Сотня магазинов, рестораны, отделения банков, турагентства. Прозрачный лифт. Блеск стекла, играющего золотом и серебром, всеми красками, элитная одежда, парфюмерия, престижные автомобили...
Куда уж там! Я здесь просто для того, чтобы не удивляться в жизни ничему. "Охотный ряд". "Охотный ряд"... Опять только ветер. Снег.
Удобный, надо отметить чистый автобус во Внуково... и замусоренный, переполненный аэровокзал.
Вот так встреча. Куда не поедешь - всюду знакомые лица!
Константин, бывший сослуживец, а теперь, на пенсии, начальник службы безопасности банка. Каждое утро встречаемся мы на ступеньках нашей высотки в Краснодаре.
- Приезжал для учебы и обмена опытом.
- Пошли, кофе попьем.
Мы говорили о Чечне...
Время истекло, спецконтроль закончился. Опрокинули последнюю чашку,
идем с ним к трапу. В салоне самолета мое кресло на последнем ряду.
Он прошел вперед. Кассир аэроагентства не соврала, билет был действительно последним.
В толчее рассаживающихся стюардесса ругается с грузным явно подвыпившим мужичком.
- Что вы мне на ноги свои чемоданы ставите? Я с синяками должна ходить?!
Смотрите, куда идете!.. Валя, считай пассажиров.
А эта - среднего роста, с "толковой" фигурой и приятным лицом женщина,
лет тридцати почему-то сильно волнуется, что очень заметно.
- Сядьте пока здесь! - и стюардесса показывает ей на кресло рядом со мной.
Все длится очень долго, кто-то опаздывает, кого-то ждут.
О эти VIP-персоны*!..
- Да не волнуйтесь, красивая, вас не высадят!
Разговор между нами завязался сразу. Ее волнение тому явно способствовало.
- Да домой надо, еле уговорила билет обменять, а теперь не пойму...
И теперь мы уже болтаем без умолку.
Как только перестаю говорить я, начинает она. Тема любая - ни о чем.
В прозрачном файле, который виден в ее руках, договоры о поставке.
О себе ничего не говорит. Но я угадываю - менеджер. Живет одна, с дочерью, платят не по труду, все время мотается туда-сюда. Ищет дополнительный заработок. Ребенок на бабушке и дедушке...
В полете подают стандартный ужин, расфасованный по-аэрофлотски.
Влажные салфетки положить, правда, забыли. Она улыбается:
- У меня есть. Поделюсь.
Вот самолет постепенно начинает терять скорость, болтанка нарастает,
давление меняется. Видно, как с каждой минутой ее охватывает все большее волнение. Э-э, да самолета-то мы боимся! Словно угадав мои мысли, она говорит:
- Не переношу посадки.