- Все будет великолепно.
Посадка и впрямь не лучшая. Снежный фронт прорвался и до Кубани.
Ей дурно. Что же ты так, очаровательная? Я беру ее холодную руку в свою,
а другой глажу поверх. Она улыбается и спрашивает:
- Спасибо. Сколько там еще?
Земля уже мелькает под выброшенными шасси.
- Секунды. Потерпи!
На взлетной полосе заминка. Опять ждем. VIP-автобус...
- Можно позвонить с вашего сотового?
- Конечно.
- Не отвечает. Странно. Ладно, другой попробую.
"Да ничего странного, милая, - думаю я - Не ждал он тебя раньше времени,
сидит где-то в ресторане с девочками".
- Папа, как там Настя? Я прилетела. Ничего не надо. Доберусь сама. Еще рано.
Пусть ложится спать.
Выходим на площадь перед аэропортом.
- Счастливо...
Ее силуэт растворяется в сумраке. Да, собственно, что еще сказать? Зачем?
Сколько на свете привлекательных, общительных и одиноких?
У нас меньше, чем в Москве. Кто-то скажет: "Мужчины", или грубее.
Я возражу: "Жизнь"!
По случаю, она мне запомнилась, потому ли, что была согрета
светом, исходящим от НЕЕ, или потому, что грела сама? Не знаю.
__________________________
На следующий день, еще до восхода, я взял в гараже автомашину, заправился и выехал из Краснодара в Геленджик. Заря подсвечивала весеннее небо, светло-розовый рассвет плыл над Горячим ключом. Где-то слева осталась долина Псекупса, дорога шла всё круче, в гору. Облака медленно наливались желтовато-золотистым оттенком. Перевал уже хорошо просматривался. Появилась впереди хорошо занкомая стела, венчающая его высшую точку. Машина шла быстро, почти не теряя на подьему скорости, лишь немного поднатужился двигатель. Приятная свежесть воздуха наполняла салон. В этот момент внезапная белая вспышка мгновенно возникла перед глазами!
Как будто сплошной туман неожиданно поглотил меня. Не успев еще осознать происходящее, я инстинктивно включил аварийную сигнализацию, и стараясь не делать резких движений, плавно затормозил. С шумом цепляя гравий, автомобиль остановился. Только теперь мне стало ясно, что произошло.
Насыщенный утренней влагой горный воздух, резкий перепад температуры и давления на вершине, привели к мгновенному выпадению росы. В одну секунду, стекла, полностью запотели с обеих сторон. В одну секунду!
Осторожно выйдя из автомобиля, я увидел, что та же самая участь постигла еще нескольких ехавших следом. Легковушки беспомощно стояли вдоль обочины, мигая своими желтыми огнями.
Я подумал: "Точка росы"*!
Своеобразный момент истины в природе. Кульминация. Перевал!
Как часто еще за миг, мы не осознаем, ждет ли нас пропасть обрыва
или звездный Олимп. Одно мгновение разделяет и соединяет.
Как решение деда переплывать Керченский пролив; трибунал; Новороссийск;
снаряд, разорвавшийся под его ногами; орден Красного Знамени посмертно;
секундный кадр, выхваченный моим взглядом, из военной кинохроники;
предложение поехать в Германию; чувство влюбленности в Антонину возникшее с первого же взгляда; молниеносно написанные стихи, в прощеное воскресенье; внезапное решение лететь в Москву; и этот обрыв в нескольких метрах от меня...
Это перевал! Ещё один "перевал" моей жизни.
Обогнув Геленджик, по объездной дороге, я добрался до Кабардинки.
Один молча постоял над могилой, где лежит дед, вспоминая, с благодарностью, его боевую подругу, от которой нам стало известно где он похоронен, и благодаря которой, а точнее подаренной ей фотографии, у меня теперь есть 72 кадра семейной военной кинохроники. Спустившись к берегу моря, еще долго сидел на выброшенном волной бревне, и смотрел на подходящие к Новороссийску корабли.
Что-то важное осталось уже позади...
Над морем, во весь горизонт, раскинулась яркая радуга.
Вечером, мой университетский товарищ, Гена, помог загнать автомобиль на платную стоянку рядом с его домом и разместил у себя на ночь. Утро наступившего затем дня мне запомнилось навсегда.
Мы медленно идем с Антониной вдоль морского берега.
Полупустая набережная расцветает бушующим фонтаном тропических цветов. Весна наполняет воздух новой жизнью. Ее дочери, носящей немецкое имя Ирма, уже девять лет. Она крутится между нами - то, отставая, то, опережая, и все время пытается привлечь к себе внимание взрослых. Я, коварный, спрашиваю Тоню:
- Сколько мы были вместе? Три месяца?
Она смотрит на меня, чувствуя тонкий подвох.
- Но, ведь и, правда, только три месяца - настаиваю я.
- Нет, Сергей, ты был со мной все эти пятнадцать лет. Всегда, когда нужен!
Ирма бежит следом за нами, по парапету, который заканчивается, останавливается, поднимает вверх руки и кричит:
"Дядя Сергей! Дядя Сергей!" - точно так, как двенадцать лет назад,
это делала десятилетняя Машенька. Я подхватываю и прижимаю ее к себе.
Теплая детская щека касается моей щеки, и в этот миг обоим кажется, что
мы самые родные люди, хотя, на самом деле, видимся всего лишь раз в году.
Весна окончательно вступила в свои права. Словно читая мои мысли, Антонина говорит:
- Как затянулись в этом году холода. Тепло пришло практически в мае.
Я отвечаю:
Это, я виноват - долго шел сюда, из царства "Снежной королевы".
Легкий ветер и шум прибоя заглушают наши голоса.
Все это было потом, а пока, в Москве, наступило обычное утро...
Глава 8. Философ
Мы едем с Леной на такси, спеша договорить то, о чем не договорили.
Как же, все-таки, прожить эти дни, как успокоить сердце, и что с сыном?
В ее глазах слезы. Все равно не найду ответа, и не утешу. Просто надо жить.
Сергей, если честно, то вряд ли у вас получится. Понимаешь, иногда
не хватает не миллиметра, даже не микрона, а просто неясно чего. Тут, наверно,
должна божья искра между мужчиной и женщиной проскользнуть, чтобы
навсегда стали родными. Сердце должно открыться близкому человеку, а для
этого душа сначала должна так много потерять, а затем найти...
Неудобно цитировать собственного отца, но он говорит: "Человек, как и
бог триедин. Личность - это Природа, Условия и Воля". Мы не изменим законы природы и общества но, обладая волей совершаем поступки и постепенно меняем окружающий мир - верша собственную судьбу в его прокрустовом ложе. Любовь слишком большая ценность, чтобы я от
нее отказался. Не могу наступить на горло собственной песне, не имею на
это права. Мне, как и тебе, надо пройти свой горький путь до конца.
- Конечно, надо. Вот и идем этой завьюженной дорогой...
У меня еще есть полчаса. Просто покажи свой офис, а я кое-что
напишу.
Входим в старое здание какого-то авиационного института. Комната, наподобие моего рабочего кабинета. Парень работает за компьютером.
Утро доброе.
Утро доброе.
Я присел на угол стола. Наверно, нет смысла писать для нее полностью.
Не о том хотелось мне сказать в "прощеное воскресенье".
Получается, все о том же. Лишь немного сокращаю и редактирую: