Почему, собственно говоря, она не может "броситься мне на шею"?
Почему не может быть просто внимательнее и теплее?
Что так напрягает? Или напрягает меня?
Что формально можно поставить Ей в вину? Ничего! Зато мне - все!
Договорился...
* * *
Так случилось. Да, просто случилось!
Нас свела роковая судьба,
Ей коварство такое не снилось,
Знать не знала об этом она!
А когда ощутила невольно,
Как бездушно смогла поступить,
Очень больно ей стало, так больно,
Не смогла даже шаг отступить!
Что ни делай теперь, нет забвенья.
Есть борьба за себя и с собой,
Ни мгновения на расслабленье,
Ни мгновенья на сладкий покой.
Я повторю эти строки. Повторю все, до одной, позже. Что это за напасть? Какое-то лермонтовское*: "Я не достоин, может быть, твоей любви:
Не мне судить"?
Как понять, как пережить?
Улетаю в Москву немедленно! Твердо решил. Завтра же.
Глава 2. Улица имени Сталина
Как говорится: "День да ночь - сутки прочь!" Пора действовать. Вот и жена, знающая меня как облупленного, понимания неизбежности поездки, помогает в выборе дорожных покупок. Столько лет мы вместе, что, кажется, можем обойтись без слов, без объяснений и без упреков. Но, оказывается, не можем! Это семейная жизнь, со своими радостями и тяготами, которая, сама требует отдельной повести или скорее большого романа. Не хочу здесь о ней.
Виновница происходящего, незримо присутствующая в сознании каждый миг, скорее, понимает, чем нет. К откровенному разговору не готова.
Тем тяжелее думать об этом, ведь ОНА - постоянный, безжалостный оппонент, не дающий права на снисхождение. Как сотни упреков это молчание.
Это немое: "Любишь - делай выбор. "Жонка" там или еще что мешает, то дело третье! Выбирай, "мужик". Выбирай.
Но, не в чувстве вины мое настоящее беспокойство.
Оно в том, что я не в силах терпеть ЕЁ боль, депрессию, тихую истерику.
Именно это больнее всего для меня. Хотя, возможно заблуждаюсь, ошибаюсь
в оценке переживаний другого, переношу свое отношение и фантазирую...
Кто знает, что в действительности происходит в это, другой душе?
Кто знает, как "надо любить", как любят другие? Всегда ли любовь благо?
А безответная любовь - благо? Беда это или нет?
* * *
Ты красивая. Да, красивая!
И не дать того и не взять.
Жаль, любовь моя несчастливая,
Мне никак тебя не понять!
Сердце борется с лютым холодом,
Обжигаясь о каменный лед.
Оно ищет для ссоры повода
И, конечно, его найдет.
Но душа не сдается, мятежная,
Путь к тебе проложив в мечтах,
Она верит, что губы нежные
Не привиделись мне во снах,
Что слова твои и объятия
Не хмельной головы дурман,
Что я нужен тебе, без изъятия,
И такой, как вечностью дан!
Спор отчаянный, в упоении,
Беспрерывно они ведут,
Без надежды на примирение,
Избавленья от этих пут!
Но никто не владеет истиной...
Ты заложница тех же догм,
Лишь нечасто бываешь искренной.
Вот и вывод. И весь итог.
На словах ОНА считает, что я все запутываю и усложняю? Может быть.
Но, я только хочу ответить на главные вопросы, понять и не мучатся бесцельно долгие годы.
Мотаюсь в сборах, спешу перед отъездом. Ба! Это опять сама судьба идет навстречу. Стройная, грациозная, как балерина, да и правда, занималась в балетной школе...
- Здравствуй, моя хорошая! Жаль, что очень спешу. Ждет деловой, очень важный, занятый человек... И вопрос неотложный. Уже ждет... Жаль.
Билеты? - увидела их на автомобильном сидении.
Билеты я уже купил.
Все должно быть хорошо - я уверен!
Ночь перед отлетом в Москву почему-то полна совсем далеких воспоминаний. Воспоминаний о первой поездке в столицу. Шел 1988 год. Как сотрудник спецслужбы, с первого дня работы я твердо знал, что, давая подписку о неразглашении сведений составляющих государственную тайну, закрыл себе путь для выезда за пределы СССР. Разве что меня партия призовет - ну, да я беспартийный!
Вышло все иначе. Перестройка*, новые веяния, подходы и катаклизмы...
Восемь лет службы без выходных и праздников, фактически без отпусков - разве что летом неделя отгула для того, чтобы порадовать семью и отвезти детей на море. Все это давно затянуло как болотная трясина, погрузило в сплошную рутину, в ощущение бесконечности и непреодолимости препятствий на пути. Годы слились в один большой день дежурства и борьбы. Жена свыклась с моим постоянным отсутствием, недостатком внимания, монотонностью и убогостью быта. Но вдруг... Замполит* зашел в кабинет к моему начальнику в тот самый момент, когда я уже собирался уходить, доложив последние агентурные данные* по нашумевшему делу. Он начал, что говорится, с места - в карьер:
- До завтра необходимо представить в МВД СССР список отличившихся молодых сотрудников для поощрения туристической поездкой в ГДР "Поездом дружбы"* для обмена так сказать опытом.
Отличившимся меня вряд ли посчитают - подумал я. Однако шеф неожиданно выпалил:
- Пиши его! Ты же согласен? - спросил он, посмотрев на меня.
Как же я мог отказаться от поездки в Германию, о которой столько слышал от отца да и от других? Как я мог не поехать и не посмотреть на "витрину социализма" и по уровню жизни почти западную страну ?
Все понеслось как бешеный круговорот...
Паспорт, анкеты, дорожный чек и специально сшитый по случаю, под заказ, костюм.
В зале, где нашу группу инструктировали и выдавали документы, все веселились в ожидании скорого пути. Вызывали по одному.
- Сокол Сергей.
- Неделин Иван.
- Соловьева Антонина...
При последних словах легкий смешок пролетел по залу, так как прозвучала фамилия начальника самой засекреченной, "залегендированной" из наших служб. Даже для оперативных сотрудников это - разведка. Неужели дочка?
К столу подошла стройная женщина среднего роста, очень элегантная, внешне сильно похожая на диктора Центрального телевидения и блистательную актрису единственной роли - Татьяну Веденееву*. Ей около тридцати.
Что-то особенно привлекательное обратило мое внимание. Сейчас я просто бы сказал, что она излучала свет женщины, находящейся "в активном жизненном поиске", позитивная энергия самой жизни чувствовалась в каждом ее движении.
Железнодорожный вокзал. Группа от Кубани - это человек сорок. Прощания.
Глазами невольно ищу мою Веденееву.
Вот и заполнились вагоны, за окнами поплыли знакомые улицы и дома.
Поезд до Москвы идет медленно, знакомства в вагонах, традиционный звон бокалов и нескромные анекдоты. Как обычно, на меня навесили роль некоего старосты или старшего по вагону. От полного безделья мужская часть нашего оторвавшегося населения уже заканчивала не первую бутылку "крепкой", но я, как человек, не питающий страсти к спиртному, невольно присоединился к компании замполита и старшего нашей делегации - которому, ясно, пить горькую не по должности. В окружении трех очень симпатичных спутниц он разместился в одном из купе. Видимо, несложно догадаться, приглянувшаяся незнакомка среди них.