Он ответил не сразу, оставив себе минуту на размышление.
– Заставить вас я не смогу. Я отвезу вас туда, куда пожелаете.
– Почему? – растерялась я.
– Потому что…
Но продолжения не последовало – к нам приближался Колин.
– Они вернулись, – сообщил он, задыхаясь от быстрого бега. – Мы ранили двоих, но Роди Рой ранен. Что нам теперь делать?
– Как он себя чувствует?
– Ну, что я могу сказать… Точно не знаю. Он никого к себе не подпускает. Ты же знаешь, какой он упрямый.
Лиам грубо выругался.
– Проклятье, значит, рана серьезная! Я этого старого ворчуна знаю! Едем к ближайшему крестьянскому двору и попросим хозяев, чтобы ему сделали перевязку. А потом решим, как быть дальше.
Он сжал мою руку и дернул вверх, чтобы помочь мне подняться. Плечо снова заболело, но я сдержала стон и послушно последовала за ними через лес. Остальные члены банды дожидались нас на дороге. Правда, один лежал на траве и ругался так страшно, что было ясно – ему приходится терпеть жуткую боль. Не отдавая себе отчета, я направилась к нему, однако Колин сдержал мой порыв.
– Но ведь он ранен! – запальчиво возразила я.
– Потому-то и держитесь от него подальше! Вы не знаете Роди! Когда у него что-то болит, он становится злым, как собака. Раскроит череп любому, кто попытается к нему подойти. Тем более вы англичанка… Вас он вообще на фарш изрубит!
Я посмотрела на него с вызовом.
– Никакая я не англичанка! Чтобы вы знали, я католичка и хожу к мессе! Вы что-то имеете против католиков?
– Конечно нет! Мы сами паписты!
Я посмотрела на раненого, который извивался, словно пришпиленная к деревяшке бабочка, и сердито спросила:
– Значит, вы, как добрые христиане, оставите своего товарища истекать кровью?
Он посмотрел на меня, открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрыл его.
– Мы не оставим его «истекать кровью», как вы говорите, – резко заявил Колин. – Он поедет с нами туда, где мы сможем найти все, что понадобится, и сам о себе позаботится. Никто не рискует подходить к этому старому черту, когда он ранен, да и вам не советую.
Пребывая в некотором замешательстве, я обвела взглядом его товарищей. Все смотрели на пожилого вояку, стонущего от боли, но никто из них не решался приблизиться к нему. Статью и силой эти хайлендеры, конечно, не могли сравниться с Лиамом или Колином, но и слабаками их назвать я бы не решилась. Если уж они сами не рискуют вмешиваться, то и я не стану! В этой ситуации наилучшее решение заключалось в том, чтобы позволить старому Роди лично позаботиться о своей печальной участи.
Подошел Лиам, который вел в поводу Бонни и своего коня, и это положило конец нашему с Колином разговору. Его товарищ привел остальных лошадей. Мы вскочили в седла, но на этот раз мне не пришлось ни с кем делить мою Бонни. Мы подождали, пока Роди, ругаясь на чем свет стоит, взберется на лошадь, и отправились в путь.
Внезапно я почувствовала, что моя тонкая шаль совсем не защищает меня от ночного холода. Со всех сторон я была окружена незнакомыми людьми. «Что ж, пожалуйся, скажи, что замерзла!» – мысленно усмехнулась я. Впрочем, кто сказал, что я должна перестать заботиться о своей судьбе, пусть даже мне и довелось оказаться в руках отъявленных разбойников? Самочувствие мое ухудшалось с каждой минутой. Мне вдруг даже захотелось есть. Хотя чему удивляться – все, что я съела на ужин, осталось там, в спальне у Даннинга…
Мы ехали рысью в полном молчании, которое, как ни странно, меня раздражало. Через какое-то время я рискнула спросить у моего похитителя, чем он зарабатывает на жизнь. Мне было все равно, о чем говорить, лишь бы говорить.
– Выходит, вы контрабандисты?
– Приходится зарабатывать и этим. Жить-то надо.
– А чем вы торгуете?
Он оглянулся на своих людей, потом снова стал смотреть перед собой. Его губы тронула улыбка.
– Чем торгую? Вам это правда интересно?
– М-м-м… Пожалуй, да. Мне не нравится путешествовать с людьми, о которых я совсем ничего не знаю. Поэтому мне бы хотелось узнать вас получше.
– Ладно. Обычно мы торгуем оружием – французскими пистолетами, мушкетами и испанскими мечами, а еще – всем, что можно раздобыть на континенте. Главе клана везем книги, женщинам – разные безделушки. Кстати, ими мы обычно прикрываем оружие от досужих глаз. В общем, стараемся никого не обидеть.
– Это опасное занятие, разве не так?
– Скажите мне, какое дело неопасное, и я им займусь.
Он посмотрел на меня, склонив голову набок, и быстро отвел глаза. Ветер трепал несколько прядей, выбившихся из-под ленты, и они время от времени падали ему на глаза, однако не похоже, чтобы ему это мешало.
– Вы не англичанка, у вас не местный выговор.