Отсюда часть подразделений направлялась на прорыв, другая, большая часть — для прикрытия отхода войск в район Дровяного Поля. Я был назначен направляющим первой колонны, командир взвода управления моей батареи лейтенант Юра Караваев попал во вторую группу.
Прорыв начался в ночь на 25 июня. Сначала впереди нас шли разведчики, присланные с востока, но потом все смешалось. Немцы встретили нас артиллерийским и минометным огнем; вся местность была охвачена гулом и треском стрельбы и нерасходящимся дымом.
Двигаться пришлось наугад без всяких ориентиров. Я случайно наткнулся на глубокую танковую колею и решил идти только по ней, надеясь, что она выведет к своим. Колея привела к «коридору», прозванному Долиной смерти. Чаще и ближе стали рваться снаряды и мины, громче слышаться крики смертельно раненных.
На рассвете я увидел наши танки в кустах и танкистов, призывающих идти быстрее. Я побежал и вдруг справа слышу: «Рус, сдавайсь!» Вот тут я испугался так, как никогда не боялся. Непроизвольно вскинул автомат и нажал спусковой крючок, а сам закрыл глаза. Открыл их, когда автомат замолк, и увидел свалившегося немца с ручным пулеметом. Я бросил свой автомат и побежал к танкистам, еще не веря, что вышел.
Но это действительно было спасение. Танкисты первым делом дали мне воды, потом пару сухарей и указали дорогу к выходу. Я успел заметить медицинские палатки и стоящих возле них людей. Среди них был заместитель командира нашего полка майор Грицак. Он выслушал мой доклад и направил к командующему Волховским фронтом товарищу Мерецкову, который вместе с членом Военного совета генералом Мехлисом находился тут же. После этого я был направлен на питательный пункт, где получил булку с маслом и какао. С голодухи я с этим разделался быстро и только тогда заметил, что впереди меня и за мной идут такие же счастливчики, как я — пережившие ад и вышедшие из него. Так закончился боевой путь 18-го артполка РГК, начатый им в г. Коломне.
С. М. Ивашкин,
гвардии подполковник в отставке,
бывш. командир 2-й батареи 1-го дивизиона 18-го ап РГК
П. А. Чипышев
«Кто прошел Мясной Бор — академию кончать не нужно…»
Так говорили офицеры, уцелевшие в Мясном Бору. 46-я сд формировалась в декабре 1941 г. под Боровичами. Два ее полка — 176-й и 840-й — действовали в Мясном Бору. В 176-м я прошел путь от подносчика мин до заместителя командира полка по строевой части. В Любанской операции участвовал в составе минометного батальона.
Из Малой Вишеры на фронт нас прибыло 120 человек. Комбат — Тупиков Николай Васильевич, комиссар — Петр Николаевич Гришин из Горького. Сперва не было ни мин, ни минометов. Первый бой за Лелявино длился трое суток. Никакой артподготовки, один пулемет впереди, остальные — с винтовками. Минометы получили в конце января. Вырыли блиндажи в три наката и несли значительно меньшие потери, чем пехота.
В прорыв за Мясным Бором наш полк вошел ранним утром 21 февраля. По обе стороны дороги стоял высокий лес в величественном снежном убранстве. Нигде не было видно следов боев. Миновали Теремец-Курляндский, вошли в лес. 22 февраля оказались в д. Горка. Зашли в крайний дом. Солдаты оставили винтовки у порога и легли спать. А я сел за стол писать донесение. Дело в том, что до войны я работал учителем, и командир полка И. Д. Соболь поручил мне делопроизводство. В этот раз донесение было о том, что продукты у нас закончились и совсем не осталось фуража.
Неожиданно в избу вошли пятеро безоружных немцев. Они думали, что передовая находится в 70 км, и оставили оружие в повозке. Со словами «Kalt, kalt…» (холодна) они облепили теплую печку. Хозяйка перепугалась, а я закричал: «Лейтенант, я немцев поймал!» Взяли их, отправили в штаб дивизии.
26 февраля тяжелые бои под Красной Горкой. Наш минбат выпустил по врагу 345 мин. Командир дивизиона Галенин командовал искусно, как дирижер: мины ложились точно в цель. Два немецких танка пехота подожгла из ПТР. Ее поддерживали уральские лыжбатовцы, все до единого с автоматами. Но и нам досталось: снаряд попал прямо в расчет, убило семерых. Меня контузило. В тот же день немцы окружили наш полк. Через 5 дней удалось прорваться к своим.
К началу марта стало плохо с продуктами. Выдавали в день по полсухаря и 40 г крупы на человека и больше ничего. Но в середине месяца получили подарки из Монголии, они нам очень помогли.
Неважно было с личным оружием — винтовки плохие, ржавые. Старались раздобыть автоматы — трофейные либо от убитых лыжбатовцев. Случаев нарушения дисциплины у нас не наблюдалось. Командиры, полковые и дивизионные, были кадровыми офицерами. Начштаба дивизии Черненко, начальник разведки — мужественные, дельные люди. Командиры миндивизионов Галенин, Маляров, Сейфуллин — тоже кадровые, участники финской войны. Ряд командных должностей занимали сержанты.