В конце октября 1941 г. к нам прибыл новый командир полка майор Пискунов, бывший начальник Барнаульского минометного училища. С приходом майора Пискунова сразу изменилась дисциплина, у солдат появилась военная выправка, побатальонно и поротно стали проводиться занятия, и полк стал похож на воинскую часть. Майор Пискунов был требователен к подчиненным, но и тактичен, справедлив и внимателен. Внушал командирам, что солдаты — большая ценность и надежда в бою; когда солдат уважает своего командира, он не пожалеет своей жизни за него. Внушал каждому командиру, сержанту и солдату, чтобы были смелыми в бою, говорил: «Помните, трусливый солдат погубит не только себя, но и своих товарищей, солдат должен быть находчив и смел». Это впоследствии показали все солдаты и офицеры. В боях, где наш полк воевал, ни одного труса не оказалось. Сибиряки-алтайцы дрались с достоинством за Родину, а в трудные минуты погибали, не отступив ни на шаг.
Комиссар полка старший политрук Левич, кадровый офицер, был политически подготовлен, грамотен, тактичен, внимателен к подчиненным, с командиром полка они нашли общий язык и подготовили полк к фронту.
6 ноября 1941 г. наш полк погрузился в эшелон и отправился на фронт.
Местом сосредоточения дивизии был г. Сокол. Здесь дивизия получила вооружение, боеприпасы и в декабре 1941 г. прибыла под Тихвин. Наш полк расположился в поселке Милингеровские Горки. Когда подтянулись все подразделения дивизии, полк пошел головным ночью на Тихвин, но город уже был освобожден от немцев Дальневосточной дивизией. Под Тихвином нашими войсками был нанесен первый удар немецкой группировке, которая была разгромлена. В этих боях впервые участвовали «катюши». Немцы, напуганные огнем «катюш», отступали и даже бросали автоматы, пулеметы: с ними было тяжело драпать.
Мы шли ночью через Тихвин, и хотя было темно, можно было разглядеть, как пострадал город. Он был сильно разрушен, от многих каменных зданий остались одни развалины, другие имели только стены, а крыш не было.
Полк не встречал препятствий противника и продвигался быстро. Мы прошли в эту ночь не менее 30 км. Был объявлен привал.
Отдохнули, переобулись, подкрепились сухим пайком и на рассвете двинулись вперед. Не пройдя и двух километров, увидели жуткую картину, где только что прошел бой. Перед нами был поселок, в котором не осталось ни одного дома. Поселок находился в лощине, где протекала маленькая речушка. Через нее перекинут мост, но пройти по нему было невозможно: стояло несколько немецких танков и большое скопление немецких автомашин. Танки были целы, заправлены горючим и боеприпасами, автомашины исправны и заправлены, просто брошены своими водителями. Я насчитал более 50 танков и 100 автомашин, нагруженных вещами, продуктами и боеприпасами. Танки в лощине полностью сгорели и трупы людей превратились в уголь. Мы определили, что сработала какая-то пушка, позднее узнали, что это была «катюша».
Дальше продвигались маршем по 50–60 км в сутки и не встретили на пути ни одного немца, лишь брошенные чемоданы, сумки, вещевые мешки, шинели, немецкие автоматы. Немцы драпали до р. Волхов без оглядки. Мы встретили немцев в пос. Пшенищище и Водосье. Здесь мы приняли бой.
Полк, подходя к пос. Водосье, имел на вооружении полковую артиллерию, но не было снарядов, имел минометы, но не было мин. 70 % солдат были вооружены карабинами, а остальные — барнаульскими деревянными трещотками. Но эти трещотки сыграли свою роль. На пос. Водосье наступали ночью, и такой был создан шум и треск из этих трещоток, что немцы, напуганные «катюшей», выскакивали из домов в одних подштанниках с шинелями в руках и драпали без оглядки до Волхова. Очухались только днем, сообразив, что шуму много, а потерь мало.
Полк вышел на р. Волхов, и немцы встретили нас сильным минометным огнем. Командир полка майор Пискунов пытался связаться со штабом дивизии, но связи не было; 1238-й и 1240-й полки отстали, поддержки не было. Тогда командир полка приказал временно прекратить наступление и в 9 вечера пригласил в штаб командиров батальонов и артиллеристов на полковой совет, как он это называл. Объяснив обстановку, одновременно послал в штаб дивизии адъютанта с письмом, в котором просил командира дивизии как можно быстрее подтянуть полки. Прибыл комдив майор Коркин и заявил, что 1238-й и 1240-й полки прибудут только утром. Командир 2-го батальона старший лейтенант Ганник, опытный офицер, предложил обойти немцев с левого фланга: «Там незначительная охрана, как доложила разведка, и мы займем тот берег. Это я сделаю со своим батальоном. Утром полки поведут наступление через Волхов, а я с батальоном зайду в тыл, и группировка противника будет разгромлена». Но командир дивизии не согласился и приказал окопаться до утра. Потом отдал приказ наступать в 12 часов дня в лоб без артподготовки, и нашу дивизию на р. Волхов положили на 50 %. После этого дивизия отошла на свои рубежи, но 2-й батальон с командиром старшим лейтенантом Ганником обошел противника с левого фланга, занял выгодные позиции и мог обстреливать противника с высоты и гнать дальше. Однако командир дивизии приказал ему отвести батальон назад. При отступлении старший лейтенант Ганник погиб на р. Волхов от разрыва мины. Его все жалели: Ганник был смелым боевым офицером и погиб зря.