По плану отвода нашей бригаде после получения сигналов было необходимо, оставив прикрытие и создав боевые группы для арьергардных боев, маршем проследовать через пункты первого промежуточного рубежа, чтобы занять второй на линии Ольховки. В этом районе нам надлежало пропустить отходящие части и с арьергардными боями пройти основной рубеж в районе Финева Луга, после чего выйти через «коридор» в районе Мясного Бора. Так было по плану, но на деле…
Сигнала об отходе по рации мы не получили, но увидели условные пожары у соседа справа. Обнаружили же его отход не столько по пожарам, сколько от того, что с этого фланга на нас начали наседать немцы, угрожая отрезать отход по единственному пути — через Дубовик. Мы дали команду на отход. Открытое пространство в районе Дубовика преодолели, развернув боевые порядки, под ружейно-пулеметным и автоматным огнем немцев, с двух сторон пытавшихся окружить нас. Хорошо, что отход наш начался с наступлением темноты, а дальше, за Дубовиком, мы втянулись в лесной массив, что и остановило противника.
Не так, как намечалось, прошло и на промежуточном рубеже в районе Ольховки. Не успели пройти через наши боевые порядки части, как пьяные фрицы с автоматами и ручными пулеметами наперевес, с криками и гиканьем ринулись на нас. Вот уж где потешились наши пулеметчики! Успешно отразив все атаки, дождавшись темноты, мы организованно отошли через основной рубеж в районе Финева Луга в пункты сосредоточения вблизи КП 305-й сд у р. Глушица.
Насколько я помню, выход через «коридор» нам предстояло завершить в ночь на 31 мая. С радостным нетерпением направлялись мы с Писаренко на совещание командиров и комиссаров частей, находившихся в готовности к выходу через эту узкую горловину. Мы понимали всю сложность, ведь это надо сделать в ограниченное время по узкому «коридору» под огнем противника.
Однако собравший нас генерал П. Ф. Алферьев сообщил, что проход закрыт. Кто-то из присутствующих предложил начать наступление немедленно, поскольку личный состав частей настроен на выход. Мы поставим на прямую наводку все наши пушки. Людям объявим, что за Волховом нас ждет отдых, и не только откроем прорыв, но и расширим его. Все поддержали это предложение, но в ответ было сказано, что командующий решил готовить операцию по прорыву. Такое решение было только на руку немцам. Утром следующего дня бригада получила приказ по топким болотам выйти в район Любина Поля, сосредоточиться в лесу и ждать дальнейших указаний. Ценой огромных усилий, несмотря на мучивший всех голод, мы совершили этот неимоверно трудный маневр. Доложили о выполнении и получили приказ вернуться на прежние позиции. Смысл маневра нам так и остался непонятен.
Вернувшись к месту прежнего сосредоточения, через день мы получили приказ занять оборону на переднем крае, правее жердевой дороги и узкоколейки, что и сделали.
К сожалению, Волховский фронт еще не был восстановлен. Мы готовились, но укрепляли свои позиции и немцы, имея хорошие пути подвоза со стороны Новгорода и Чудова. Наши попытки восстановить прорыв были обречены на неудачу и всякий раз подавлялись сильным огнем. А перегруппировки были лишь потерей времени, но давали выигрыш немцам, сжимавшим кольцо окружения по всему фронту. Истощались запасы снарядов и патронов, отсутствие продовольствия мы частично компенсировали кониной, но вскоре доели последних лошадей. Начались голод и истощение людей.
Особенно изнуряюще действовали непрекращающиеся массированные налеты авиации. Мы проклинали белые ночи, дававшие немцам возможность продолжать бомбежки с перерывом всего на полтора-два часа. Выстраиваясь в кильватер, вражеские летчики выискивали цели и безнаказанно сбрасывали на нас свой смертоносный груз. Нашим спасением было болото, многие разрывы бомб заканчивались камуфлетами. Но ведь были нередко и прямые попадания.