Начать операцию предполагалось в конце декабря. Однако наступление пришлось отложить, т. к. из состава 2–й ударной и 59–й армий на фронт в полном составе прибыла к тому времени одна дивизия (327–я), но к самой линии фронта она еще не подошла, а слабые атаки 4–й и 52–й армий результатов не имели. По просьбе К. А. Мерецкова наступление перенесли на 7 января. Надо было основательно подготовиться, т. к. противник успел прочно закрепиться на высоком берегу Волхова. Особое беспокойство Мерецкова вызывала подготовка 2–й ударной армии. 6 января на командном пункте 2–й ударной Военный совет фронта созвал совещание для проверки готовности штаба армии и прибывших подразделений к наступлению. Оказалось, что командарм Г. Г. Соколов не знал обстановки, не представлял даже приблизительно, где находятся прибывающие части армии, а в тактическом плане как полководец не смог подняться выше уровня гражданской войны. Современных методов ведения боя и большой операции он не представлял. Генерал–лейтенант Г. Г. Соколов до войны являлся заместителем наркома внутренних дел и, видимо, успешно выполнял в органах известные функции, но доверить ему армию можно было только в силу явного недоразумения. Командиры частей и соединений обижались на его поверхностное руководство. По словам Мерецкова, Соколов «брался за дело горячо, давал любые обещания. На практике же у него ничего не получалось. Видно было, что его подход к решению задач в боевой обстановке основывался на давно отживших понятиях и догмах. Вот выдержка из его приказа № 14 от 19 ноября 1941 года:
«1. Хождение, как ползанье мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг — аршин, им и ходить. Ускоренный — полтора, так и нажимать.
2. С едой не ладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак — затемно, перед рассветом, а обед — затемно, вечером. Днем удастся хлеба или сухарь с чаем пожевать — хорошо, а нет — и на этом спасибо, благо день не особенно длинен.
3. Запомнить всем — и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем колоннами больше роты ходить нельзя, а вообще на войне для похода — ночь, вот тогда и маршируй.
4. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцами и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!».
Ну чем не Суворов? — пишет далее Мерецков. — Но ведь известно, что Суворов, помимо отдачи броских, проникающих в солдатскую душу приказов, заботился о войсках. Он требовал, чтобы все хорошо были одеты, вооружены и накормлены. Готовясь к бою, он учитывал все до мелочей, лично занимался рекогносцировкой местности и подступов к укреплениям противника. Соколов же думал, что все дело — в лихой бумажке, и ограничивался в основном только приказами»22.
После совещания командование фронта постановило просить Ставку о замене Соколова другим командующим. Ставка медлила с ответом. А тем временем немецкой разведке удалось вскрыть подготовку фронта к наступлению и выявить направление главных ударов в районе Селищ, с плацдармов у Грузино и Киришей и в районе Погостья23. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал–полковник Ф. Гальдер во время войны вел дневник, где отмечал важнейшие события, происходившие на фронте и в ставке фюрера. 27 декабря 1941 г. он записал: «Ожидается наступление противника на волховском участке фронта и из района Ладожского озера. До настоящего момента противник предпринимал только небольшие атаки, которые удавалось отбить». 28 декабря Ф. Гальдер вновь отметил: «Множатся признаки того, что противник готовит новое наступление на Волховском фронте, а также из района Ладожского озера в южном направлении. В радиопереговорах принимает участие новый крупный штаб, который, по–видимому должен взять на себя общее руководство наступлением противника»24.
Германское командование придавало Волховскому участку фронта огромное значение. Например, 5 января 1942 г. командир 422–го пехотного полка верхмата объявил в приказе: «Господин командующий генерал сказал мне вчера, что если мы не удержим Волхов, мы проиграем войну, удержим его — выиграем войну. Это стоит жизни…»25. Не теряя времени, немцы заменили потрепанные в боях части свежими, а 39–й моторизованный корпус отвели в район Любани для отдыха и пополнения. Там же в резерве находилась 285–я охранная дивизия. Оборона врага на Волхове начала создаваться 20 августа 1941 г. специально на случай контрнаступления Красной Армии. Она состояла из нескольких полос. Первая шла непосредственно по западному берегу Волхова. За ней, в шести километрах западнее, вдоль железной дороги Новгород — Чудово–Ленинград проходила вторая линия. Оба рубежа были насыщены дзотами, пулеметными гнездами, артиллерийскими позициями и сильными узлами сопротивления. Причем саму насыпь железной дороги и рельсы немцы для оборонительных целей не использовали. Вероятно, берегли для хозяйственных нужд «рейха». Маскировке сооружений противник придавал большое значение. Даже дым от печных труб блиндажей отводил при помощи жестяных труб далеко в лес. Пространство между главными линиями обороны неприятель густо насытил минными полями и колючей проволокой, прикрыл пулеметным и артиллерийским огнем. Особенно тщательно прикрывались направления на Любань — Тосно, Вырица — Сиверская и на Новгород. Оборону волховских рубежей против 54–й армии Ленинградского и 4–й армии Волховского фронта держали 96–я, 269–я, 11–я и 21–я пехотные дивизии 1–го армейского корпуса верхмата; против 59–й армии — 291–я, 254–я, 61–я и 215–я пехотные дивизии и части СС; против 2–й ударной армии — 126–я, 250–я испанская (20 тыс. чел.), 225–я и 28–я легкие пехотные дивизии и весь 39–й моторизованный корпус; новгородское направление против 52–й армии прикрывали 58–я и 81–я пехотные дивизии26. Автор надеется, что, сопоставляя силы сторон, читатель помнит: германская дивизия превосходила советскую на 4 — 6 тыс. чел., а кроме того, в тот период имела лучшее техническое оснащение.