С дивизией взаимодействовал 41–й лыжный батальон. Его направили в тыл врага к д. Ольховка. Но противник окружил батальон и полностью уничтожил. Уцелел лишь один взвод, который при штабе дивизии выполнял эстафетную связь65.
Противник у Спасской Полисти неоднократно контратаковал. Наконец, ему удалось отбросить 382–ю дивизию на исходный рубеж. 17 февраля обескровленную дивизию отвели в резерв фронта, а затем передали во 2–ю ударную армию. Дивизия прошла коридор и заняла позиции на правом фланге 59–й бригады у деревень Верховье и Глубочка66.
Нашу пехоту под Спасской Полистью поддерживал огнем 18–й артполк Резерва Главного Командования. Его 152–мм гаубицы крушили в щепки дзоты противника. В одну из морозных ночей разведгруппа полка во главе с лейтенантом А. Ф. Гавриловым проникла на окраину Спасской Полисти. Там среди сараев группа обнаружила немецкую минометную батарею. Разведчики отошли в лес и, дождавшись нашей атаки с фронта, ударили по вражеской батарее с тыла. В этом бою сержант Н. Клыков обнаружил в одном из блиндажей карту со схемой немецкой обороны. За умелые и отважные действия все разведчики получили ордена и медали67. Но даже располагая столь ценными сведениями, которые добыли разведчики, наши войска не смогли сломить сопротивление врага в Спасской Полисти. Для этого требовалось гораздо больше орудий и снарядов, чем располагали 18–й артполк РГК и артполки стрелковых дивизий, а кроме того, бронетехника более многочисленная и мощная, чем легкие танки Т–60, имевшиеся у нас под Спасской Полистью.
После ухода от Спасской Полисти 382–й стрелковой дивизии ее позиции там перешли к другим соединениям 59–й армии. Наряду с овладением Спасской Полистью 59–й армии предстояло завершить прорыв на своем участке немецкого рубежа по реке Волхов. 24 января соединения армии начали подготовку к продолжению операции против прибрежной обороны немцев. 27 января
командарм И. В. Галанин приказал начать наступление утром следующего дня. Главный удар наносил левый фланг армии — 377–я, 372–я и 92–я стрелковые дивизии. 377–я дивизия 28 января прорвала вражеские позиции вдоль Волхова между Селищенским Поселком и деревней Прилуки и сделала попытку пробиться на запад, за шосссе и железную дорогу, к Спасской Полисти. Но преодолеть шоссе не удалось.
Первый командир 372–й дивизии полковник Н. П. Коркин был ранен еще при захвате плацдарма у деревни Водосье и его сменил полковник А. Ф. Попов. 372–я дивизия, наступавшая севернее 377–й, от деревни Порожки и болота Лебединый Мох, завязала в тяжелых боях на рубеже вдоль Волхова у деревни Кипрово. Из–за слабой артиллерийской поддержки она несла большие потери, отдельные дзоты переходили из рук в руки, а 2 февраля противник контратакой потеснил ее 1236–й и 1238–й стрелковые полки. Комдив А. Ф. Попов остановил бегущих бойцов и сам повел их в атаку. В бою он погиб, но деревня была взята. Новым комдивом стал полковник Д. С. Сорокин. Продолжая наступление, вечером 6 февраля 1236–й и 1238–й полки прорвались к деревне Малое Опочивало, расположенной у шоссе, севернее Спасской Полисти. Подтянув дополнительные силы, неприятель окружил оба полка. Командиры полков С. П. Кошкарев и В. Ф. Лепешко приказали занять круговую оборону и успешно отражали вражеский натиск. В ночь на 18 февраля окруженные прорвались на восток к деревне Кипрово, где занимал позиции второй эшелон дивизии — ее 1240–й стрелковый полк.
Удачнее действовали другие войска 59–й армии, наступавшие севернее. 6 февраля 25–я стрелковая бригада овладела прибрежной деревней Вергежа, а 8 февраля захватила соседнее селение Пересвет–Остров. Еще севернее 53–я бригада взяла деревню Дымно. Рядом с нею сражалась 92–я дивизия. В упорных боях она прорвала позиции противника, пробилась к шоссе и железной дороге, штурмом захватила деревни Овинец и Михалево севернее Спасской Полисти68.
Внешне эти успехи кажутся более чем скромными. Но вспомним, что у наших воинов почти не было снарядов и минометных мин. Они шли в атаку в лютый мороз, при абсолютном господстве немецкой авиации. Вот как описывает эти бои их участник, бывший командир огневого взвода полковой батареи 22–го полка 92–й дивизии Н. П. Бородавка: «В одном из боев за эту железнодорожную линию командир одного из батальонов 22–го стрелкового полка Марципака попросил меня перед наступлением пехоты обработать передний край немцев пушками. Я ответил, что стрелять по площади не могу, так как у меня только 7 снарядов на пушку. Комбат разволновался, резко выругался и приказал батальону по–пластунски и частыми перебежками идти на сближение с противником. Пехота пошла. И немцы открыли по ним такой шквальный огонь из пулеметов, автоматов и минометов, что снег кипел вокруг наступающих. Я не выдержал и приказал обоим расчетам прямой наводкой ударить по двум дзотам, которые, как мне показалось, вели особенно интенсивный огонь. Расчеты молниеносно выполнили мой приказ. С первого же снаряда (фугаски) полетела вверх земля и бревна правого дзота. Вторая пушка сделала три выстрела, но промазала. Видимо, испугавшись артогня, и второй дзот замолчал. Комбат, наблюдая за стрельбой из пушек, воодушевился и только просил: «Ну, добей, добей левый дзот, остальные добьет моя пехота». Но мои пушки замолчали. Стрелять было нечем. И когда пехота поднялась в атаку, дзот снова накрыл наших бегущих солдат сумасшедшим пулеметным и минометным огнем. Наступление захлебнулось. Боевое задание было не выполнено, хотя батальон потерял половину личного состава69. После боев за Овинец и Михалево 92–я дивизия сражалась за Спасскую Полисть, но в середине февраля прекратила атаки из–за больших потерь — более 60% личного состава70. Обескровленную дивизию отвели в резерв.