- Ха, что же, хорошая идея.
Гай плюхнулся в свое облюбованное кресло.
- Ну что, Наполеон? Что будем делать теперь?
Макс пожал плечами.
- Это не войсковая операция. У меня нет в подчинении взвода пехоты с тяжелым вооружением, нет прикрытия танков и авиации. Так что, в имеющихся условиях ты понимаешь больше моего, тебе и карты в руки. Даром я тебя, что ли из лап полиции вытащил? Отрабатывай.
При упоминании карт Гай улыбнулся.
- Да, именно из-за них мы здесь. Я надеялся, правда, что ты взял меня с собой только потому, что скучаешь без моих прекрасных глаз. Но ничего, я смирюсь с этой болью разочарования. Только вот масштаб задачки для меня не тот. Слишком много шума. Вот если бы надо было тайком умыкнуть наш фургончик – дело другое. Оставляют его скажем, триады в гараже на ночь, а утром – чпок, он испарился. Может, так?
Макс помотал головой.
- Нет, там он куда лучше охраняется, да и наверняка не стоит спокойно, забитый под завязку наркотой. Перевозка – это самое слабое место.
Гай развел руками.
- Значит такая громкая операция для тебя ближе. Представь, что надо остановить вражеский конвой малой группой сил.
- Хорошо, попробую.
Макс на пару минут задумался, рассматривая в голове карту.
- Окей. Есть один вариант. Фургон должен свернуть на тридцать девятую улицу. Там довольно резкий поворот, автопилот снизит скорость, тут-то мы его и подловим. Тормозим машину, охрану в расход, грузовик забираем.
Гай уважительно покивал.
- Вы опасный человек, мистер Валенштайн. Дайте-ка мне карточку.
Макс передал ему карту памяти с маршрутом фургона.
Гай считал информацию и на минутку задумался.
- Хороший план, хоть и не слишком замысловатый.
Макс улыбнулся.
- Ни к чему использовать гранатомет там, где и пистолет справится.
Гай в отличие от друга был крайне серьезен.
- Ты и сам понимаешь – проблема здесь не в том, как сам фургон ограбить. А что с ним делать потом. Как только мы сдадим его в руки Вольфхаузеру – нам конец. Подумай сам, пока ещё не стало совсем поздно спрятаться и залечь дно. Мы мелкие рыбешки на дне, и на таких как мы – всегда находится рыба покрупнее.
Макс задумался, сцепил руки за головой.
- Да, рыба покрупнее всегда есть. Тут ты прав.
Он коротко изложил другу суть новой идеи.
Гай покривившись почесал бороду.
- Нет, все же, может, сразу просто пойдем да и прыгнем под этот фургон, а? Чего будем тянуть кота за неприличные места.
- Гай, отставить панику. Все получится. Если не хочешь – я пойму. Ты всегда можешь залечь на дно и пытаться свалить, ещё не поздно.
Он только махнул рукой.
- Да поздно уже. Пропадешь ты без меня, ты же, как маленький. Чувствую я за тебя родительскую ответственность и не отпущу тебя, пока ты не оперишься. Говоря другими словами - мы с тобой в одной лодке посреди моря дерьма, так что или вместе тонем или гребем до последнего.
- Вот это правильный настрой. Ну что, ты в деле?
- А куда деваться, помрешь ты без меня, ты же наивный – как ребенок.
- Спасибо тебе, Гай.
Тот только отмахнулся.
- Не благодарите меня, право слово. Это все мой древний рыцарский обет. Я поклялся спасать юных дев и выручать дубоголовых из бед. Жизнь теперь моя полна скорби и страданий, но я все равно буду тащить тебя за волосы из этого болота, пока ты окончательно не облысеешь.
Макс усмехнулся.
- Нет, серьезно. Спасибо тебе. Ты мог бы уже плыть на корабле в новый дом, а вовсе не впутываться в эти неприятности вслед за мной.
Гай развалился в кресле поудобнее.
- Каким другом я был бы, если бы оставил тебя одного пытаться вынуть этот сыр языком из мышеловки? Помер бы ты, да и все, являлся бы потом ко мне во снах, изводил меня почем зря. Место в моих снах же, спешу заметить, предназначено для юных дев, полных благодарности за свое спасение, а вовсе не для тебя. Так что, не за что меня благодарить, я всего лишь позаботился о себе.
Макс покачала головой.
- Ты, если бываешь серьезным больше пяти минут в неделю, лопаешься как воздушный шарик, да?
- Мистер Валенштайн, вы поразительно проницательны, - ответил Гай с интонациями старого профессора. - Мой юмор распирает меня изнутри, и это помогает поддерживать нужный баланс давления. Окружающий мир со всех сторон слишком сильно нажимает на старину Гая, проверяя его на прочность. Как только шутки уйдут из него – аллес, капут, сожмет его с жалобным хрустом, как пустую консервную банку.