Макс и Элис пораженно оглядывались по сторонам.
- Нет, к сожалению, нет, - рассмеялся Джон. – Просто все, кто в этом клубе, скажем так, все они мои друзья.
- И их куда больше, чем у меня, факт, - сказал рассматривая пустой зал Гай. – Однако же. Окей, ну, предположим, здесь нет и не было лишних людей. Но как мы можем доверять лично вам? А? Вдруг вы полицейский провокатор? Красивые песни нам заводите, льете свои соловьиные трели на ушко? А как до дела дойдет, получим мешок на голову и пожизненное в капсуле? То, что у вас одна цель с Максом, ещё не гарантирует вашей честности, смекаете?
Джон окинул взглядом компанию. Снял очки и протер их салфеткой, подслеповато щурясь.
«Не часто сейчас можно встретить человека в очках для зрения. Он, думаю, может себе купить самые топовые глазные имплантаты, однако, не делает этого» - подумал Макс.
Джон вернул очки на нос и все же ответил на вопрос Гая.
- Никак. Простите, друзья мои, но у меня нет таких аргументов, которые убедили бы вас в едином и безграничном доверии ко мне. Я мог бы начать пересылать вам какой-то компромат на самого себя и тому подобную ерунду. Но все это бессмысленно и неубедительно. У меня, повторюсь, нет таких фактов, которые могли бы доказать мои добрые намерения. Поэтому решать вам, кто не хочет сотрудничать на основе слова другого – полагаю, может просто спокойно уйти.
Никто, разумеется, не встал и не ушел.
- Что же, это хорошо, - сказал Джон. – Теперь, думаю, когда с формальностью о декларировании намерений покончено, можно поговорить о деле.
- Здесь вам карты в руки, вы дольше нашего готовились к этой операции, - сказал Макс.
Джон выпрямился и потер руки, словно фокусник перед выступлением.
- Пожалуй, нет нужды рассказывать, почему и для чего мы с вами собираемся атаковать «Ляовэнь индастриз». У каждого свои причины и свои мотивы. Это так. Со своей стороны хочу заявить – я собираюсь уничтожить эту компанию. В ноль. Разорить её акционеров. Заставить совет директоров прыгать из окон. Пусть сотрудники бегут из неё, как крысы с тонущего корабля. Конечно же, нельзя убить гидру, просто назвав её медузой. Проблема, которая стоит лично передо мной в том, что убийство «Ляовэнь» не поможет само по себе. Всегда есть те, кто стоят у руля. Кто финансово заинтересован во всем процессе. Именно по ним пройдется каток, который я завел. На такую подготовку ушло много сил, много лет, много хороших людей больше нет с нами – они погибли в той борьбе, что мы вели. Но он скоро будет отомщены. Мы заложили сотни, десятки сотен мелких бомб под «Ляовэнь». Не настоящих, разумеется, метафорических. И все они должны взорваться в один момент, мы не можем позволить противнику взять время на зализывание ран. По моему сигналу – их финансовые счета опустошатся миллионами мелких не отслеживаемых траншей. Данные на каждом из тысяч серверов будут уничтожены. Все бекапы сгорят вместе с ними. Каждый распоследний файл, представляющий коммерческую тайну, станет достоянием общественности. Личное дело на каждого из сотрудников, начиная чернокожим уборщиком и заканчивая генеральным директором, утечет в Сеть. Записи со скрытых камер наблюдения их тайных советов окажутся на всех известных видеохостингах. Все что они скрывали – будет общеизвестно. Всё, что они заработали - исчезнет. Вот, в чем моя часть плана.
- Ого, - сказал Гай, сжимая в зубах сигарету, которую забыл прикурить. – Звучит как план Сатаны по апокалипсису.
- В какой-то степени – так оно и есть, - Джон снова был само дружелюбие. - Но есть нюанс. В глубине своего мерзкого чрева «Ляовэнь» хранит одну карту памяти. И она их джокер. Само существование этой карты памяти может обесценить все усилия, что мы приложим. Именно в этом и состоит трудность – эту карту нужно физически похитить из сейфа в головном офисе корпорации.
- Что же такого на этой карте? - спросила Элис.
- Этого, к сожалению, я не могу пока что вам сказать, - ответил Джон. – Я понимаю, насколько эта миссия кажется сложной и сколь противоречиво то, что я не могу сыграть в открытую с вами, друзья. Но дела обстоят именно так, хоть я и не могу сказать, что именно хранится на ней – важность этой карты не поддается осмыслению. Не только для «Ляовэнь», но и для всей Республики в целом.
- Черт возьми, - Гай наконец вспомнил о тлеющей сигарете и затянулся. – Теперь это все звучит, как антиправительственный заговор.
- Вот тут вы не совсем правы, друг мой. Наоборот, эта карта представляет собой опасность. Она хуже, чем атомная бомба в сорок пятом году. Перевес сил, который она представляет собой, окончательно сломает хрупкое равновесие нашего с вами мира.