Эйя парил над ними, наблюдая за постами хуманитов и посылая сведения о перемещениях стражников. Нельсон понял, что даже со своим чутьем он вряд ли что-то сумел бы сделать с передовым охранением.
Военный гений Слена, натренированный в партизанской войне, позволил разместить огневые точки так, что каждый дюйм равнины простреливался.
Хатха сказал:
– Нам необходимо преодолеть равнину пока нет луны. Я не такой маленький как вы, волосатые, чтобы укрыться в траве.
Они двигались молчаливо и быстро в направлении, указанном мозгом Эйя, когда он направил их, как иглу, сквозь часовых, превращая в преимущество каждую травинку и каждую складку местности.
Жеребец был темный словно ночь и ничто не могло их выдать на фоне леса. Его копыта осторожно опускались, как сухие листья на дерн. Два волка были не более чем двумя клочками серого дыма текущего по ветру.
И несмотря на это, дважды они были на грани разоблачения, отлеживаясь в безопасности, чтобы снова продолжить путь. Первый поток лунного серебра коснулся восточных вершин, когда они проскользнули в укрытие среди деревьев, которые подступали к реке. Молчаливые, как призраки, они следовали укромными лесными тропами в город.
Ночь тяжело легла на Аншан. Длинные лесные авеню были заросшими, пустынными и молчаливыми. Там, где раньше прогуливались бесчисленные сотни представителей гривастых и волосатых кланов, лежали пыль и сухие листья, сдуваемые легким ветерком и даже птицы улетели отсюда.
Клубнеобразные купола и башни отсвечивали стеклом восходящую луну, там, где здания выходили на лесные тропы, пустые дверные проемы смотрели на их поход и разевали рот в молчаливой скорби.
Где они теперь, дети Братства, Куда ушли гордые охотники, крылатые, и матери с детенышами?
Деревья шептали под дуновением ночного ветерка, и они ответили приглушенными голосами орлиных гнезд вверху, где гнезда были превращены в пыль.
Вокруг хуманитов была выжженная земля, пустыня, факелы горели в стенах, поэтому там и здесь здания ярко светились в темноте хмурой пасмурной ночи. Не было ни звука веселья или оживления, они стояли на грани войны. Все предельно собраны, и им не до веселья.
Никто не заметил четырех зверей, которые тихо и быстро двигавшихся по заросшей лесом авеню к дворцу Аншана. Вблизи него Нельсон услышал сердитое фырканье жеребца. Ветер донес до него запах его кобыл, которых поработили и загнали в конюшни хуманитов.
– Тише! – огрызнулся Тарк. – Хочешь разбудить весь город?
– Мои братья по Клану! – пришла неистовая мысль Хатхи. – Порабощены хуманитами. Что же, мне ликовать из-за этого? – Его копыта зацокали. – Ради Каверны, я освобожу их!
Тарк приподнял свой нос, его зубы щелкнули достаточно близко, чтобы дать жеребцу подумать.
– Ты разрушишь все, – яростно прошипел Тарк. – Наша основная задача освободить Барина. А там мы посмотрим.
– Он прав, Хатха, – пришла мысль Эйя.
Неохотно, угрюмо, Хатха согласился.
– Вы с Эйшем подождете здесь, – приказал Тарк. – А мы с чужаком проберемся внутрь. Следите и будьте готовы, если у нас будут неприятности.
Двое ожидали. Орел расположился на самой вершине дерева, а жеребец притаился в темноте под ним. Нельсон и Тарк были двумя крадущимися волчьими тенями, когда двигались через тьму к дворцу. Они избегали большого открытого прохода, в котором заметили огромный, залитый светом факелов зал.
Вместо этого они кружили вокруг дворца, пока не нашли другой вход, внутри которого не заметили стражников. Они проскользнули в здание и замерли, принюхиваясь. Затем прошли через пыльные пустынные коридоры спящих палат и вошли в помещения, где были расквартированы Нельсон и его товарищи.
Очень странно, думал Нельсон, что теперь я крадусь в эти комнаты на четырех ногах и знаю, что там только Ли Кин.
Слабая лампа горела в комнате. Маленький китаец лежал на раскладушке, его лицо во сне расслабилось – лицо, подумал Нельсон, несчастного ребенка, пустого от долгого душевного голода. Он почувствовал теплую привязанность к Ли Кину.
– Подожди, – попросил он Тарка. – Я разбужу его.
Тарк ждал, его нос морщился от недовольства чужими запахами пришельца. Нельсон подобрался к раскладушке, задумавшись, как ему разбудить Ли Кина, чтобы тот не закричал от страха и не всполошил всех вокруг. Он чувствовал, что мог бы говорить только с Ли Кином – с единственным из всех этих людей, с которыми он так долго сражался и выпивал.
Он заколебался над спящим, Ли Кин задвигался и нелегко вскрикнул. Затем Нельсон увидел тусклый платиновый обруч, мыслекорону, которая лежала с вещами Ли Кина на лежанке. Осторожно, он подцепил ее лапами и положил на голову Ли Кину. Прикосновение холодного металла заставило китайца вздрогнуть и вздохнуть.
Мыслекорона не стала на место, но Нельсон надеялся, что контакт с расслабившимся мозгом Ли Кина получится. Он помнил, как сам слышал Ншару и Тарка все эти столетия назад в Йен Ши.
«Ли Кин, – мысленно настойчиво произнес он. – Проснись, Ли Кин, и не бойся. Это я – Эрик Нельсон.»
Снова и снова, до тех пор, пока Ли Кин не открыл глаза и громко спросил испуганным голосом:
– Кто это?
Затем он увидел волка, стоящего над ним и глаза Тарка, горящего зеленым в тени и рот его открылся для крика.
Нельсон прыгнул. Он задушил крик и придавил слабое тело Ли Кина собственным весом, пока тот не прекратил сопротивляться. Затем поднял корону зубами и водрузил ее на голову лежащего.
Дико вглядываясь, Ли Кин придержал ее трясущимися руками и водрузил на место.
«Ли, это я – Эрик Нельсон!» – послал он быструю мысль.
– Нельсон? – пришла оцепенелая мысль Ли Кина. Глаза его расширились от ужаса. – Это ночной кошмар, я грежу.
Мысли Нельсона понеслись, объясняя китайцу все, что произошло. Тот потряс головой.
– Колдовство. Могущество тех, кто существовал до человека. – Затем тяжело. – Мы согрешили, Эрик Нельсон, придя в Л'лан со своим оружием. И за этот грех мы умрем.
"Весьма возможно, – ответил Нельсон, – но только теперь мне нужны твои руки, чтобы помочь Барину, потому что только в этом случае я получу свое тело обратно. Поможешь мне?
Ли Кин кивнул. Это была обалделая, эксцентричная разновидность кивка. Нельсон знал о чем думает Ли Кин. Он думал о том, что тяжелая длань рока опустилась на шерстяную прядь его лет и рвет ее, а кроме того среди пряди было несколько ярких нитей, всего ничего среди множества гнилых и бесцветных.
– Конечно, – кивнул Ли Кин. – Я помогу.
Он нащупал свои очки, водрузил их и встал, поправляя мундир. Затем он вышел с двумя волками, рысящими как две его молчаливые тени.
Коридоры были пусты, лунный свет падал сквозь стекло свода, превращая его в странный нереальный свет, который можно было увидеть лишь в грезах.
Мысль Ли Кина предупреждала их.
«Остальные советуются.»
«А почему ты не с ними?» – спросил Нельсон.
Ли Кин пожал плечами.
– Я лучше посплю. Ты ведь знаешь, как много мое мнение значит для Слена.
Они пришли к тюремному крылу. Здесь также горели факелы, но охраны не было. Нельсон и Тарк отступили в тень, присоединился к ним и маленький китаец.
Ли Кин удивился.
– Мне это не понятно. Шэн Кар все время держал здесь стражу.
Что-то пришло к Нельсону в затхлом воздухе. Слабый красный шепот, который заставил его нервы затрепетать. Он увидел, как волосы на спине Тарка вздыбились и тогда они опередили Ли Кина, приникнув к щели у пола двери камеры Барина.
Прежде чем Ли Кин открыл дверь, они уже знали, что увидят. Барин лежал на полу. От него пахло смертью и кровью. Он умер недавно и не легкой смертью. В комнатушке сильно пахло Питом Ван Воссом.