Полные беззакония, кровожадные, как у тигров, души отражались в лицах многих старших Чистильщиков, но, глядя на открытые физиономии молодежи, наблюдателю трудно было бы поверить, что они — опасная шайка убийц и гордятся своими делами, что они смотрят с глубоким уважением на человека, который, как они выражаются, «чисто делает дело». После совершения убийства молодые люди спорили между собой, кто из них действительно нанес роковой удар, и забавляли все общество, описывая вопли и судороги умирающего человека. На первых порах Чистильщики старались действовать тайно, но в то время, к которому относится этот рассказ, их поступки стали необыкновенно открыты, во-первых, так как постоянные неудачи полиции доказали им, что никто не смеет давать показаний против них, а во-вторых, у них было неограниченное количество свидетелей, к которым они могли обратиться за поддержкой, и полная казна, дававшая возможность приглашать для своей защиты самых талантливых людей в Штатах. За десять лет, полных преступлениями, никто не был осужден. Единственная опасность д\я Чистильщиков заключалась в самой жертве, которая, защищаясь, могла ранить или убить кого-нибудь из них.
Мак-Мурдо уже знал, что его ждет какое-то испытание, но никто не говорил ему, в чем оно состоит. Двое братьев торжественно провели Джона в соседнюю комнату. Из-за дощатой перегородки до него долетал гул голосов. Он несколько раз слышал свое имя и понял, что обсуждается его кандидатура. Наконец, дверь отворилась, и к ирландцу подошел страж с зеленым, вышитым золотом шарфом через плечо.
— Мастер приказал засучить рукав, завязать глаза и войти в зал собрания, — сказал он и вместе с двумя братьями, сторожившими Джона, снял с него пиджак, завернул до локтя правый рукав рубашки, чуть выше локтей стянул веревкой его руки и, наконец, надел ему на голову черный капюшон. Надвинув этот колпак на глаза нового брата, Джона ввели в залу.
Мак-Мурдо казалось, что он в полной тьме, ему было душно, и голос заговорившего с ним Мак-Гинти звучал слабо.
— Джон Мак-Мурдо, — сказал глухой голос, — вы уже принадлежите к старинному ордену масонов?
В знак утверждения Мак-Мурдо поклонился.
— Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?
Новый поклон.
— Темные ночи неприятны.
— Да, для странствующих иностранцев.
— Тучи тяжелы.
— Да, подходит буря.
— Довольны ли братья? — спросил мастер.
Ему ответил утвердительный ропот.
— По вашим ответам, брат, мы видим, что вы действительно принадлежите к братству. Однако в нашей области имеется особый ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?
— Да, готов.
— Твердое ли у вас сердце?
— Твердое.
— В доказательство сделайте шаг вперед.
В то же мгновение Джон ощутил давление на глаза и понял, что их касаются два острия. Казалось, что, ступив вперед, он потеряет зрение. Тем не менее ирландец заставил себя двинуться и мгновенно перестал ощущать давление. Послышались одобрительные восклицания.
— У него твердое сердце, — произнес голос. — Умеете ли вы переносить боль?
— Не хуже других.
— Испытайте его.
Джон едва удержался от восклицания — жгучая боль пронизала его руку; он чуть не потерял сознание, но сжал кулаки и закусил губу, чтобы скрыть муку.
— Я мог бы перенести и большее, — заметил молодой человек.
На этот раз раздались крики восхищения. Руки похлопывали его по спине, с него сняли капюшон. Мак-Мурдо стоял и, улыбаясь, принимал поздравления остальных братьев.
— Последнее слово, брат Мак-Мурдо, — сказал Мак-Гинти. — Вы уже принесли клятву хранить тайну и не нарушать верности. Знаете ли вы, что за нарушение того или другого последует немедленная неизбежная смерть?
— Да, — сказал Джон.
— И вы подчиняетесь власти мастера при любых обстоятельствах?
— Подчиняюсь.
— Итак, от имени триста сорок первой ложи Вермисы я даю вам все права и привилегии братства. Поставьте настойку на стол, брат Сканлен, мы выпьем за здоровье нашего достойного брата.
Джону принесли пиджак, но, не надев его, он посмотрел на свою сильно болевшую руку. На предплечье краснело глубокое, выжженное железом клеймо: круг и в нем треугольник. Двое-трое его соседей показали ему такие же знаки ложи.