Если Этти надеялась испугать его, то она добилась этого, но, в свою очередь, была испугана и поражена. Мак-Мурдо мгновенно повернулся и, как тигр, прыгнул к ней, правой рукой схватив ее за горло, левой же смяв бумагу, лежавшую перед ним. Одно мгновение он смотрел на нее пылающим взглядом, а потом радость и удивление сменили на лице Джона выражение ужаса, которое заставило красавицу отшатнуться от него.
— Это вы? — сказал Джон, вытирая свой влажный лоб. — Подумать только, вы пришли ко мне, а я не нашел ничего лучше, как попытаться задушить вас. Подойдите, дорогая, — он протянул к ней свои руки, — позвольте загладить мой поступок.
Но она еще не отделалась от воспоминания о преступном страхе, который прочитала на его лице.
Ее подозрения превратились в уверенность.
— Вы писали другой, — произнесла она. — Я знаю это. В противном случае вы не стали бы скрывать от меня письмо. Может быть, вы писали вашей жене? Могу ли я быть уверенной, что вы холостяк, ведь вас здесь никто не знает.
— Я не женат, Этти, клянусь вам. Вы для меня единственная женщина в мире! Крестом нашего Господа клянусь вам.
От волнения он так побледнел, что она не могла больше сомневаться.
— Так почему же, — спросила молодая девушка, — почему вы не хотите показать мне письмо?
— Я скажу вам почему, милочка, — ответил он. — Я дал клятву не показывать его и, как не нарушил бы слова, данного вам, так сдержу и обещание, взятое с меня другими. Дело касается ложи, и оно тайна даже для вас.
Этти обняла своего друга.
— Бросьте их, Джек! Ради меня, бросьте!.. Я пришла к вам, чтобы просить вас об этом. О, Джек, смотрите, я на коленях прошу вас, умоляю, бросьте Чистильщиков…
Он поднял молодую красавицу и, прижав ее голову к своей груди, постарался ее успокоить.
— Право, моя дорогая, вы сами не знаете, что просите. Могу ли я бросить начатое? Ведь это равнялось бы нарушению торжественной клятвы, измене! Если бы вы ясно видели обстоятельства, в которых я нахожусь, вы не просили бы этого. Кроме того, могу ли я бежать? Не предполагаете же вы, что ложа отпустит человека, знающего все ее тайны?
— Я уже все обдумала, Джек, и составила план. У отца есть кое-какие деньги и ему надоел город, в котором страх омрачает нашу жизнь. Он готов уехать. Мы вместе уедем в Филадельфию или в Нью-Йорк и спрячемся там.
Мак-Мур до засмеялся.
— У ложи длинные руки. Вы думаете, что они не могут протянуться отсюда в Филадельфию или в Нью-Йорк?
— Тогда уедем на Запад, или в Англию, или в Швецию, из которой переселился отец. Уедем, когда хотите, только бы оказаться далеко от этой Долины Ужаса.
Мак-Мурдо вспомнил о брате Моррисе.
— Уже второй раз при мне дают такое имя долине, — сказал он. — Действительно, многих из нас давит тяжелый страх.
— Да, каждая минута нашей жизни омрачена. Может быть, вы думаете, Бальдвин простил? Он просто боится вас. Если бы вы видели, какими глазами он смотрит на меня…
— Если поймаю его на этом, я его хорошенько проучу. Но поймите, моя милая, я не могу уехать. Зато, если вы предоставите мне действовать, я постараюсь подготовить такой путь, чтобы с честью выйти по нему из запутанных дел.
— В таких делах нет ничего почетного.
— Да, да, с вашей точки зрения. Но дайте мне шесть месяцев, и я употреблю их на то, чтобы иметь право, не стыдясь ничьих взглядов, уйти из долины.
Молодая девушка весело засмеялась.
— Шесть месяцев? — произнесла она. — Вы обещаете?
— Ну, может быть, мне понадобится семь или восемь, самое большее через год мы расстанемся с долиной.
Больше Этти ничего не добилась, но все же это был прогресс. Теперь слабый свет рассеивал мрак будущего. Этти вернулась домой с более легким сердцем, нежели когда-либо с тех пор, как в ее жизнь вошел Мак-Мурдо.
Может быть, из-за того, что Джон сделался братом, и потому теперь все дела общества сообщались ему, он скоро узнал, что организация оказалась гораздо обширнее и сложнее. Даже Мак-Гинти многого не знал, так как брат высшей степени, называвшийся областным делегатом и живший в Гобсоне, ведал многими отдельными ложами и самовластно распоряжался ими. Мак-Мурдо только однажды видел его, маленького, хитрого седого человека, похожего на крысу, который не ходил, а скользил, бросая направо и налево взгляды, полные лукавства. Его звали Иване Потт, сам мастер ложи № 341 чувствовал к этому человеку что-то похожее на отвращение и страх.
Однажды Сканлен, живший в одном доме с Джоном, получил от Мака-Гинти письмо, к которому была приложена записка, набросанная рукой Иванса Потта. Этот человек сообщал главе ложи Вермисы, что он присылает к нему двух хороших ребят, Лоулера и Эндрюса, которым предстоит поработать в окрестностях города. Дальше в записке Потта говорилось, что он считает благоразумнее не объяснять подробностей дела, порученного прибывшим в Верми-су братьям. Не потрудится ли мастер хорошенько спрятать их и позаботиться о них до наступления времени действий? Со своей стороны, Мак-Гинти писал Сканлену, что никого не может спрятать в Доме Союза, а потому просил его и Джона на несколько дней приютить у себя приезжих.