— Да, — с трудом выдыхаю я.
— Дай сюда свой букварь, пожалуйста…
Малюсенькая надежда рождается в моей душе.
Может быть, речь идет о внезапной проверке домашнего задания. Несмотря на страх, я чувствую себя готовым. Если вдруг директриса попросит меня выйти к доске, чтобы написать три первые буквы румынского алфавита, я приведу ее в изумление. Пытаясь скрыть дрожь во всем теле, я открываю свой кожаный портфель и вынимаю букварь. Госпожа директриса делает два шага в мою сторону. Моя голова достает ей до пояса.
— Твои родители предали Социалистическую Республику Румынию, — говорит она с холодной злобой. — Я только что узнала, что ты получил визу, чтобы покинуть нашу родину. Поскольку ты — тоже предатель, убирайся отсюда! Но этот букварь тебе не принадлежит. Он является собственностью румынского государства. Отдай его мне и уходи из моей школы!
Я смотрю на нее, не понимая. Не могу взять в толк, о чем она говорит.
— Давай мне свой букварь и возвращайся домой. Ты понимаешь по-румынски или ты — полный кретин?
Я протягиваю директрисе книгу. Двадцать пять пар глаз устремляются на меня. Я опускаю голову и собираю свои вещи. Я едва могу идти. Мне кажется, что на мои плечи обрушился непосильный груз, а ноги ступают по болоту. Учитель смотрит на меня с сочувствием, но не решается прийти на помощь. Внезапно я оказываюсь в коридоре, а затем на улице. В голове все путается из-за слез, застилающих глаза.
И тут, помимо моей воли, из моей груди вырывается пронзительный вопль.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Криком наполняются мои голова и сердце, крик выплескивается на тротуар и заполняет сначала улицу, а потом и всю столицу Социалистической Республики Румынии. Это крик на весь материк. Неужели вы его не слышали? Я не помню точно, какого числа это было: мне только известно, что букварь у меня конфисковали в сентябре 1975 года.
Все-таки моя тетя ошибалась: слово из двадцати «А» существует. Это — слово, выкрикнутое учеником, у которого директриса школы отняла его букварь. Когда я возвращаюсь домой, от меня остается лишь комок рыданий. Бабушка Кларисса берет меня в свои объятия. И утешает: вытирает щеки, сведенные судорогой, гладит по голове. Она умоляет меня рассказать, что происходит. Но проходит не менее часа, прежде чем я прекращаю повторять слово, состоящее из одних «А».
Вечером возвращается с работы тетя Эжени. Ее лицо искажается, когда она видит меня распростертым на диване. Потихоньку я начинаю выговаривать членораздельные звуки и говорю, используя все буквы алфавита. Я объясняю, как могу, что со мной случилось. Обе женщины изо всех сил стараются меня успокоить, но слова не способны мне помочь. У меня отняли слова.
— Все они — мерзкие коммунисты!
— Они отомстили тебе, потому что ничего не могут сделать твоим родителям!
— Там, в Швейцарии, нет коммунистов. Это — свободная страна, слава богу.
— Ты скоро уедешь. Осталось подождать всего несколько недель, мой малыш.
— Ты ждал пятнадцать месяцев, но скоро это кончится. Я тебе обещаю.
Я-то думал, что слово «коммунист» принадлежит только миру взрослых. Мне принадлежат красные машинки и грузовички с бульдозерами на прицепах, а им — Наполеон, Египет и коммунисты. Нужно покинуть эту страну, пока коммунисты не отобрали у меня мои машинки и бульдозер.
6. Солдатик из Долины Юности
Мой брат возвращается из школы с восторженным видом, а я лежу перед цветным телевизором. Мы с Алексом вот уже шесть месяцев живем в Швейцарии. Наша квартира находится в Лозанне, на шестом этаже большого небоскреба, такого же, как в «Нюорке». Перед нами сияет голубое озеро, а за озером — голубые же горы, на вершинах которых лежит белый снег. Точно так же, как на коробке шоколадных конфет, присланных нам родителями в посылке. Мы живем перед крышкой от коробки с конфетами.
«Мы перебрались на край света», — повторяет мама. И точно, здесь все не так, как там. Например, сериал «Кожак и Маннике», который я смотрел по румынскому телевизору, — цветной. Румынский Маннике сидит за рулем серой машины. В Швейцарии у него красная машина. В Румынии, когда машина взрывалась, то пламя было грязно-серое. В Швейцарии оно желтое, как огонь у зажигалки.
Но это еще не все! В Швейцарии у цветного телевизора есть пульт управления без провода. Гномик в маленькой коробочке шепчет приказания своему братику, который живет в телевизоре. И это не все! В Швейцарии мы поднимаем металлические шторы с помощью ручки, расположенной рядом с окном. Швейцарская спускалка воды в туалете — это не кусок дерева, привязанный к ржавой цепочке, а красивенький рычажок, на который нужно осторожно надавить. В первые дни после нашего приезда в лозаннскую квартиру мы с братом постоянно перекликались из одной комнаты в другую: «Эй, посмотри, что я нашел!» Мы обнаруживаем, как работает вытяжка над плитой в кухне и мусоропровод. Десятки предметов неизвестных форм и цветов.