Лучшим нашим временем были совместные вечера, когда мы ужинали дома, а потом он целовал меня за то, что я приготовила одно из его любимых блюд. Мы слушали радио и говорили о новостях, о Флоре или моей матери. Порой я вспоминала свою жизнь в «Тайном нефритовом пути». Я уводила его в те времена, когда подслушивала разговоры куртизанок об их несчастьях, когда обращала внимание на мужчин, которые нервничали на приеме, и когда пряталась за стеклянными дверями между Бульваром и кабинетом матери. И больше сотни раз мы вспоминали тот вечер, когда впервые встретились. Мы не уставали воскрешать в памяти всё новые подробности: какой огромной была Карлотта или как сильно испугался Верный, когда услышал, что я решила прямо в нашем доме ампутировать ему руку, и как я чуть не задохнулась от смеха, когда он сказал, что обмочился от ужаса.
Обычно он заканчивал эти воспоминания фразой:
— Ты просила меня подождать, пока ты повзрослеешь, и обещала, что однажды мы соединим наши судьбы навеки. Я был дураком, что не сделал этого раньше, но, как видишь, в итоге мы вместе.
А потом он тянул меня к постели — так случалось всякий раз, когда мы говорили о наших неразрывно связанных судьбах.
Иногда, когда Верный видел, что я тихо плачу, он бросал все свои дела, подходил ко мне и обнимал, не спрашивая, почему я грущу. Он знал, что я вспоминаю о Флоре, или об Эдварде, или о том дне, когда я расставалась с матерью. Он просто укачивал меня в объятиях, будто я была маленькой девочкой. Мы оба знали, насколько глубокими были наши чувства, и боль, которую мы могли разделить, перевешивала любую боль, которую мы причинили друг другу.
@@
Волшебная Горлянка жила в нескольких кварталах от нас. Она быстро забыла о своих грандиозных планах открыть свой цветочный дом, когда случайно встретила своего старого клиента, Стройного Чэня, который когда-то был очень богат, а сейчас владел скромным бизнесом по продаже печатных машинок и «современных офисных принадлежностей для современного бизнеса». Стройный некогда был ее покровителем и хорошо ее помнил. Он сказал, что характер Волшебной Горлянки никогда его не пугал, а покачивания ее бедер всё еще свежи в его памяти. Так что он женился на ней, чтобы каждый день наслаждаться тем, что так его привлекало. А еще потому, что она все время его смешила.
— Он неплохой человек, — сказала Волшебная Горлянка, — Очень тактичный. И лучшее, на что мы можем рассчитывать в старости, — хорошая еда и хорошие зубы, чтобы ее есть, и это все, о чем стоит волноваться, отправляясь ко сну. Хороший муж — это роскошь, и от него зависит, больше у тебя будет забот или меньше. У меня их станет меньше, чем могло бы быть.
Когда Волшебная Горлянка приходила в гости, ее любимым занятием было вспоминать, сколько трудностей она перенесла ради меня. Глаза ее радостно загорались, когда она припоминала что-нибудь новое.
— Эй, а помнишь мужчину, который вез нас в деревню? Как его звали? Старый Пердун? Я тебе не рассказывала, что он намекал мне на секс? Ублюдок сказал, что мы должны пойти в поле и посмотреть, какой у него большой початок кукурузы.
— Какой кошмар!
Она хмыкнула:
— Я ответила, что нам нет нужды идти в поле: я знаю, какой величины початок, — она показала мизинец. — Он весь день потом злобно фыркал.
Она часто заводила разговор о Вековечном.
— Эй, помнишь, как этот придурок чуть не забил тебя до смерти? Я не говорила тебе, что пыталась его от тебя оттащить? Тогда-то мне и попало в глаз. Я чуть не ослепла.
Я поблагодарила ее. Она пренебрежительно отмахнулась:
— Нет, нет! Нет нужды меня благодарить, — она подождала, пока я еще раз выражу ей благодарность, а потом продолжила: — Эй, помнишь ту ночь, когда мы думали, что может сгореть вся деревня? Я только что получила письмо от Помело, где она сообщает, что в пожаре сгорели только ее комната и кладовая. Она узнала это от торговца, который кочует между Горным Пейзажем и Лунным Прудом. Дорога мимо Руки Будды сейчас похожа на оживленное шоссе. Кто-то смекалистый превратил белый камень в святыню, и сейчас это место кишит пилигримами, которые покупают засахаренные кукурузные лепешки и трости для ходьбы. Через год после смерти Вековечного один из пилигримов нашел его тело — только несколько костей и обрывки одежды. А еще кожаную сумку с его стихотворением. И ты только послушай: через девять месяцев после смерти Вековечного Лазурь снова родила сына! Она заявляла, что это сын Вековечного, но ходит слух, что его отец на самом деле любовник служанки — молодой слуга. Ходят и другие слухи: что мать ребенка — служанка, а вот отец как раз Вековечный. Но в любом случае Лазурь заявляет, что это ее сын.