Волшебная Горлянка положила ладонь мне на плечо:
— Ага, видишь? У нее на лице то же самое выражение, что и у тебя, когда ты пытаешься притвориться, что не хочешь того, что ты на самом деле хочешь. Видишь, как она сжала губы? Именно так ты сейчас и выглядишь, — она потерла мой подбородок. — Он очень напряжен.
Я заставила себя улыбнуться, а потом мысли у меня смешались, когда я попыталась выбрать, как мне ей представиться: «Я рада встрече с тобой», «Я Вайолет Фан», «Я так рада снова тебя увидеть, Флора», «Я твоя мать», «Я твоя мама, Флора», «Я Вайолет Фан, твоя мама», «Ты помнишь меня, Флора?»
Но все эти отрепетированные фразы вылетели у меня из головы, и когда я подошла к ней, я просто спросила:
— Как прошла поездка? Ты, должно быть, устала. Хочешь есть?
Она сказала, что они добрались без происшествий, что она не устала и есть тоже не хочет. Я искала в ней сходство с ее детским личиком, и нашла его в глазах. Когда у меня выступили слезы, я отвернулась. Я почувствовала чью-то ладонь на плече, а потом она сказала:
— Вот, возьми, — она протянула мне носовой платок.
Я промокнула глаза и посмотрела на нее, чтобы поблагодарить, ожидая, что она тоже прослезилась. Но глаза у нее были сухими. Мне стало страшно. Она ничего ко мне не чувствовала.
Мать говорила по-китайски с кули, объясняя ему, что с вещами нужно обращаться осторожнее. Ее китайский стал еще хуже с того времени, когда она последний раз была в Шанхае. Я велела кули перенести чемоданы на другую сторону улицы, где стояла наша машина.
— Как-то странно слышать, что ты говоришь по-китайски, — заметила Флора. — Я знаю, что ты наполовину китаянка, но это незаметно, пока ты не начинаешь говорить. Но, думаю, я к этому привыкну.
— Ты тоже говорила по-китайски, когда была маленькой, — заметила я. — С твоей тетей Чэнь вы говорили только по-китайски. — Я показала на Волшебную Горлянку, которая восторженно закивала.
— Я говорила по-китайски? Забавно.
Я подвела Волшебную Горлянку к Флоре и сказала:
— Это миссис Чэнь. Она моя лучшая подруга, которая много лет заботилась обо мне. Она мне как сестра.
Волшебная Горлянка кивнула и сказала хорошо отрепетированную фразу на английском:
— Можешь звать меня тетя Хэппи-Хэппи.
Мать тихо подошла ко мне и быстро обняла:
— Я же говорила, что она похожа на тебя. Позже увидишь, что она похожа на тебя не только внешне.
Верный терпеливо ждал, пока его представят. Флора подошла к нему и пожала ему руку:
— А вы, должно быть, дядя Верный.
Он расплылся в улыбке:
— Да, да, верно. А ты моя… я забыл слово… у меня такой плохой английский… моя дочь?
Флора улыбнулась:
— Должно быть, так.
Все мы — бабушка, мать и дочь — сели на заднее сиденье автомобиля. Я знала, что мама специально усадила меня посередине, чтобы Флора оказалась со мной рядом. Сама она села слева от меня. Я не решалась смотреть на Флору, поэтому уставилась на дорогу, попросив водителя выбрать маршрут, чтобы миновать японские посты на границе Международного сеттльмента, — мне не хотелось пугать Флору. В машине повисла тишина. Внутри тяжелым клубком свернулось горе. Мне казалось, что я сейчас расплачусь. Все должно было быть совсем иначе. Казалось, что все идет неправильно. Столько лет ожидания — и я не могла выразить ни накопленную боль, ни радость от встречи. Флора меня не знала. Для нее я была незнакомкой, которая выглядела как иностранка, но говорила по-китайски. Девочка, которая когда-то прижималась ко мне, сейчас была равнодушна к сидящей рядом матери. Минерва убила в ней способность чувствовать. К горлу подступил комок. Мать уже предупредила меня, что поначалу Флора может показаться холодной. «Со временем она растает», — писала она.
@
После месяца знакомства я могу сказать, что она потеплела. Но она ни разу не назвала меня бабушкой. Для нее я «миссис Даннер». Не принимай близко к сердцу, Вайолет, если ты обнаружишь, что она не та милая девочка, которая все эти годы жила в твоей памяти. Помни, как странно мы себя чувствовали во время нашей первой встречи после долгой разлуки.
@
Я уже собиралась спросить у Флоры, хочет ли она посмотреть местные достопримечательности, когда увидела у нее на шее золотой медальон в форме сердца. Она его сохранила. Минерва не отняла его. Открывала ли она медальон? Видела ли, что внутри?
— Ты носишь медальон, который я тебе дала, — сказала я. — Ты помнишь, что он был у тебя с детства?
Она провела по нему пальцами.
— Я помню, что играла с ним в комнате с желтыми стенами. А еще я помню, как женщина пыталась забрать его у меня. Думаю, это была моя мать. То есть Минерва. Я даже не могу больше называть эту женщину своей матерью. В любом случае Минерва пыталась отобрать его у меня, а я ее укусила. Она закричала, и от этого мне еще больше захотелось ее укусить. Я ношу его, не снимая. Но я не знала, что это ты дала мне его. Минерва заявляла, что это подарок от ее родственников. Все, что было с ней связано, — одна большая ложь.