Рядом со мной тихо присела на корточки Пышное Облако.
— Кто это? — шепотом спросила она. Я сказала ей, чтобы она уходила, но она не двинулась с места. Мне не терпелось узнать, кто этот человек, и не хотелось, чтобы в эту минуту Пышное Облако сидела рядом.
Мать не спеша спустилась по лестнице. Она выбрала для этого случая странное платье. Я никогда его раньше не видела, должно быть, она купила его вчера. Платье, без сомнения, было сшито по последней моде — других мать не носила, — но его покрой не подходил к маминой обычной привычке порхать по дому. Шерстяное платье сиренево-синего цвета туго обтягивало ее полную грудь и бедра. Юбка была стянута на талии и коленях, из-за чего она могла идти только медленным, царственным шагом. Мужчина терпеливо ждал ее, не сводя с нее взгляда. Она не стала приветствовать его так же радушно, как других мужчин. Мать что-то сказала ему ровным тоном, но голос ее дрожал. Я не смогла разобрать слов. Он слегка поклонился — поклон не был ни в западном стиле, ни в китайском, — а потом медленно выпрямился, серьезно посмотрел на нее, и она резко отвернулась и медленно поплыла к лестнице. Он последовал за ней. Даже на таком расстоянии я видела, как изменилось ее лицо: у него было то выражение, которое мать не терпела у своих куртизанок — подбородок надменно вздернут, полуприкрытые веками глаза смотрят свысока, с презрением. Мужчина же вел себя так, будто не заметил, что он нежеланный гость. Или, возможно, он ожидал подобный прием и был к нему готов.
— А-ах! — произнесла Пышное Облако. — Какой воспитанный! Да к тому же еще и богатый.
Я бросила на нее раздраженный взгляд, призывая ее замолчать, а она, будучи на семь лет старше, ответила мне кислой гримасой.
Хотя я не могла хорошо разглядеть мужчину, я почувствовала в чертах его лица что-то знакомое и чуть не упала в обморок от волнения. Неужели это мой отец?!
Когда они подошли к лестнице, собираясь по ней подняться, я незаметно покинула балкон, шмыгнула в Бульвар и спряталась под кроватью. Мне пришлось просидеть там еще пятнадцать минут, пока закат не сменился ночной тьмой, благодаря которой меня теперь невозможно было заметить в узкую щель между портьерами. Плитки пола были очень холодными, и я пожалела, что, перед тем как спрятаться, не завернулась в одеяло. Я услышала, как открылась дверь кабинета, а затем раздались голоса матери и Золотой Голубки, которая спрашивала, какие подать напитки и закуски. Обычно, в зависимости от гостя, подавали либо фрукты, либо английское сдобное печенье и чай. Мать сказала, что ничего не нужно. Я была поражена ее грубостью.
— Я прошу прощения за опоздание, — произнес мужчина. Он говорил как англичанин. — Толпы рушат стены Старого города, и дороги перекрыты. Пришлось оставить экипаж и идти пешком — я знал, что ты меня ждешь. Только до авеню Поля Брюна я добирался почти три часа.
Мать не выразила ни малейшей благодарности за то, что он претерпел столько трудностей на пути к ней. Они прошли в другой конец комнаты. И пусть даже двери были приоткрыты, они говорили слишком тихо, чтобы я могла что-то расслышать. У него был спокойный, низкий голос. Мать отвечала ему кратко и резко. Время от времени она поднимала голос, выдавая громкие комментарии:
— Очень сомневаюсь!
— Я их не получала!
— Он не вернулся!
Неожиданно она закричала:
— Почему же ты сейчас захотел ее видеть?! Сколько прошло времени, пока ты решил о ней вспомнить? Ты не послал ей ни единого слова, ни единого доллара! Тебе было наплевать, если бы мы с ней умерли от голода.
Я поняла, что она говорит обо мне. Он никогда не спрашивал обо мне, никогда не любил меня. Ублюдок! Я сразу его возненавидела.
Он быстро проговорил что-то, но слов я не разобрала. Казалось, он был в ярости. Затем он произнес громче и четче:
— Я был опустошен, измучен. Но из-за них это стало невозможным.
— Трус! Жалкий трус! — выкрикнула мать.
— Он работал в Министерстве иностранных дел…
— О да, обязательства перед семьей! Традиции! Долг! Предки и жертвоприношения! Восхитительно! — ее голос раздавался рядом с дверью.
— После стольких лет жизни в Китае, — начал он, — неужели ты еще не понимаешь, насколько здесь сильна семья? На наших плечах лежит вес десяти тысяч могильных камней, и отец использовал его против меня.
— Я очень хорошо это понимаю. Я встречала многих мужчин, кто по натуре похож на тебя, как и следовало ожидать. Желание и долг, которые они одинаково легко предают. Эти предсказуемые мужчины сделали меня очень успешной женщиной.