— Это понятно даже химику, — укорил его Ярвис. — На Зем— ле, например, после каждого атмосферного разряда определен— ное количество пара разлагается на кислород и водород, и во— дород постепенно улетает в космическое пространство, не мо— жет же он вечно удерживаться земным тяготением. Точно так же должно быть и здесь. Кроме того, после каждого тектоническо— го потрясения вода просачивается в глубинные слои планеты. Это очень медленный процесс, но неотвратимый. Ты со мной согласен, капитан?
— Пожалуй. Но здесь не бывает тектонических потрясений, как, впрочем, не бывает и гроз. Поэтому все это происходит еще медленнее. Отчего же, в таком случае, вымирает раса Тви— ла?
— Все объясняется солнечной электростанцией, — ответил Ярвис. — На Марсе недостает горючего, здесь нет угля и неф— ти, тут вообще не было каменноугольного периода, как на Зем— ле. Нет на Марсе и рек, на которых можно было бы построить гидроэлектростанции. Марсианам не остается ничего иного, кроме как черпать солнечную энергию. Вот поэтому они и выми— рают.
— А как же атомная энергия?
— Они ее не знают и не знали никогда. Их космические ко— рабли летали, должно быть, на каком-то другом горючем.
— Тогда почему ты считаешь их более развитыми, чем мы, люди? — удивился Гаррисон. — Человек сумел-таки расщепить атом.
— Конечно, но ему проще это сделать. На Земле были радий и уран. Чего бы мы добились без них? Ведь раньше человечест— во знать не знало ни о какой ядерной энергии!
— Что ты хочешь сказать? Неужели у них нет…
— Да ты же сам прекрасно знаешь, что плотность Марса сос— тавляет семьдесят три процента земной. Даже химику ясно, что это значит. На Марсе нет тяжелых элементов: осмия, урана, радия.
— Даже если и так, это еще не доказывает, что они более развиты, чем мы. Будь это так, они все равно открыли бы ядерную энергию.
— Может, и так, — нехотя согласился Ярвис. — Я не говорю, что они опередили нас во всех областях. Но в некоторых — не— сомненно.
— В чем например?
— В общественном отношении.
— Что ты этим хочешь сказать?
Химик поочередно посмотрел на каждого и заколебался:
— Не знаю даже, что вы на это скажете. Всяк привык к сво— ему общественному строю… У нас на Земле существует три ти— па общества, так? Среди нас есть представители каждого из них. Путц живет в автократическом диктаторском обществе, Ле— рой является гражданином Шестой французской коммуны, а мы с капитаном американцы — жители демократической страны. Стало быть, у нас имеются три общества: автократия, демократия и коммунизм. Но народ Твила живет при особенном строе.
— Каком же?
— При таком, какого не знает ни один народ на Земле. Я говорю об анархии.
— Об анархии?! — выдохнули разом и капитан и Путц.
— Да, о ней.
— Но неужели ты полагаешь… — неуверенно начал Гаррисон.
— Что нас ждет то же самое? Анархия? Ну надо же такое придумать!
— Я не утверждаю, что это было бы лучшим выходом для че— ловечества, — ответил Ярвис. — Но для них эта система подхо— дит как нельзя кстати.
— Но это же… анархия! — Капитан был вне себя от возму— щения.
— Если как следует разобраться, анархия — это идеальная форма устройства. Эмерсон говорил, что лучшее правительство
— это такое правительство, которое меньше всего правит. Что-то подобное говорил и Джордж Вашингтон. Может ли власть ощущаться меньше, чем при анархии, где никакой власти вообще не существует?
Капитан все никак не мог успокоиться:
— Но это же… противоестественно! Даже у дикарей есть вожди. Даже в волчьей стае есть свой предводитель.
— Это доказывает всего лишь, что управление — очень при— митивный механизм! — вызывающе бросил Ярвис. — Высокоразви— той расе не нужно никакое правительство. Власть означает признаки в собственной слабости, признание в том, что часть общества не желает сотрудничать с другой частью и что необ— ходимы силы, которые держали бы их в узде. Если бы не было преступников и тому подобного, то отпала бы надобность и в законах, и в полиции, так ведь?
— Но власть-то ведь необходима! Как же быть с обществен— ными работами, с войнами, с налогами?..
— На Марсе нет войн, хотя планету мы и назвали именем бо— га войны. Некому здесь воевать, население слишком малочис— ленно и разбросано по планете, к тому же система каналов требует сотрудничества всех без исключения жителей Марса. Налоги не взимаются, а в общественных работах все участвуют добровольно. Никто никому не мешает, любой может брать все, что хочет. Совершенной расе власть не нужна, как я и гово— рил!
— Ты считаешь марсиан совершенной расой? — поинтересовал— ся капитан.
— Вовсе нет. Но их цивилизация старше земной, и потому в общественном плане она заметно нас опередила. Ей-Богу, странно. Мать-Природа словно задалась целью провести два разных эксперимента: у нас и на Марсе. На Земле проверялись очень восприимчивые к соревнованию народы в мире относитель— ного изобилия, здесь же ставился опыт над спокойными и безз— лобными марсианами во враждебном им мире. На Марсе нельзя выжить поодиночке. Здесь нет даже такого важного фактора, как половой инстинкт.
— Либидо, ты имеешь в виду?
— То, что ты слышал! Соплеменники Твила размножаются точ— но так же, как и «бочонки»: от двух индивидов отпочковывает— ся третий. Вот тебе еще одно доказательство тезиса Лероя о том, что на Марсе нет чисто растительной или чисто животной жизни. Кроме того, Твил даже разрешил нам заглянуть ему в рот и обследовать его. Это еще более укрепило Лероя в его предположениях.
— Да-да, — отозвался биолог. — Так оно и есть.
— Но анархия?! — капитан презрительно скривился. — Чего еще можно было ждать от этого тронутого полумертвого шарика?
— На Земле пройдет еще несколько веков, прежде чем перед человечеством возникнут такие же проблемы. Ну ладно, слушай— те дальше. Исползали мы этот городишко вдоль и поперек, фо— тографируя все подряд. А потом… — Ярвис поежился. — А по— том мне захотелось заглянуть в ту долину, которую мы видели с ракеты. Не знаю даже, почему меня так туда потянуло. Но едва мы попытались позвать с собой Твила, как дружище сразу разверещался. Я даже испугался, не свихнулся ли он.
— Так больше свихнуться вроде бы некуда! — насмешливо за— метил капитан.
— Мы пошли к долине без него.
«Нет, нет, нет, Тик!» — стонал нам вслед Твил, но это лишь усиливало наш интерес. Как он только ни пытался нас ос— тановить: пролетал над нами, шлепался на клюв, кудахтал. Когда выяснилось, что нас не остановить, он сдался и обре— ченно потащился за нами. Он мог добраться до места всего за десяток-другой скачков, но вместо этого он медленно следовал за нами, поминутно оборачивался на город и повторял: «Нет, нет, нет». Я и раньше видел разные штучки в его исполнении, но на этот раз было предельно ясно, что он не хочет пускать нас в долину.
— Почему? — спросил капитан.
— Ты спрашивал, почему мы вернулись такими оборванцами? — с дрожью сказал Ярвис. — Сейчас узнаешь. Мы поднялись на не— большую скалу, торчавшую у края долины. Твил не переставая твердил: «Не дышит, Тик, не дышит!» Теми же словами он опи— сывал кремниевое чудовище, так же говорил о нереальности Фэнси Лонг. Я помнил это, но меня его слова не остановили…
Потом Твил попробовал объяснить мне все иначе: «Ты один — один — два, он один — один — два».
И тут до меня начало доходить: Твил хотел втолковать мне, что эти твари подстраиваются под чужие мысли и тем самым подманивают добычу. Я решил, что эти гнусные создания не смогут причинить нам вреда, если мы будем подготовлены к встрече с ними. Как я ошибался! Когда мы подошли к краю до— лины, Твил повернул голову, словно не хотел видеть долину. Мы с Лероем не могли оторвать глаз от развернувшейся перед нами картины. В первое мгновение это была обычная серая лож— бина, подсвеченная отблесками ледяной шапки южного полюса. А потом мы очутились в… раю!