– И не говори! – смеясь, отвечаю я. – Я знаю, он любит нас, но попробуй найти человека без изъяна! Как говорят, кто святой, тот бросит камень. – Я редко цитирую Библию, поэтому сестра удивлена. – Ну что? Я хожу в церковь каждое воскресенье вместе со всеми вами. И слушаю.
Собственно, а что мне еще там делать? Но это я решаю не уточнять.
– Надеюсь, послезавтра тоже послушаешь.
Я медленно киваю, вспоминая о службе. Нет, я вполне добропорядочный христианин, но ранний подъем и долгие проповеди как-то меня не воодушевляют.
Я поскорее встаю из-за стола, зная, куда может привести очередной разговор с сестрой о церкви.
– Ты куда? А десерт?
Заманчиво, но уверен: на десерт будет сладкая кукуруза. Хватит с меня на сегодня. И на ближайшие сто лет.
– Тренироваться. Рей должен быть в тонусе перед скачками. – Я вдыхаю поглубже, медлю и все же задаю неудобный вопрос: – Патриция… Ты ведешь себя странно уже третий день. Если… тебе нужно о чем-то поговорить, я так или иначе твой брат. Ты можешь сказать мне все. – Я сжимаю кулаки. – Матушка умерла, а сестер у тебя нет. – Хочется добавить «и подруг тоже», но это может ее задеть. – Спрошу в последний раз, а потом трусливо побегу к Рею. С тобой все в порядке?
– Я… – Лицо сестры на мгновение становится растерянным, но тут же она прячется за милой ангельской улыбкой. – Ну ты что? Все в порядке, Франческо. Если что-то действительно произойдет… ты узнаешь об этом первым, обещаю.
Наверху скрипят половицы: кто-то, как и я, проснулся в неважном настроении.
– Я убью Джейдена. Ну что за изверги! – Сестра вскакивает и берет полотенце на манер хлыста, а я, как и обещал, трусливо убегаю из дома.
Пока лучше сделать вид, что в ложь Патриции я поверил.
На улице свежо, я невольно замедляю бег и в итоге замираю, как заяц на мушке у охотника. Только вот я не собираюсь давать деру, а, наоборот, развожу руки в стороны, позволяя легкому ветру забраться за шиворот рубашки, пробежаться по ключицам, шее и ринуться на луг в поисках свободы. Меня пьянит свежесть, хочется вздохнуть поглубже, и я это делаю. Вот моя самая пагубная привычка, по мнению всей семьи, – желание замереть в мгновении. Лишь матушка в такие моменты улыбалась и трепала меня по голове, щедро даря пару лишних секунд для полета в облаках.
Я оглядываю двор. Никого. Даже индюки куда-то запропастились. Позади дома, справа, конюшня, рядом – небольшой склад и, если пройти дальше, начинается птичник. Овец мы держим в загоне за домом, чтобы быть готовыми к встрече с койотами. Вездесущий ветер, ласковое августовское солнце, покачивающаяся дверь, поблескивающие ворота и запах влажной древесины – так начинается каждый мой день и, надеюсь, закончится последний.
Я спешу в конюшню и с силой распахиваю двери. Алтей пятится, испуганно мотая головой, а вот Рей, наоборот, высунул морду за перегородку и не сводит с меня взгляда. Знает, что пришло время выложиться по полной. Ему не меньше моего нравится, когда легкие горят, а кровь молотами стучит в голове, до одурения хочется выбиться из сил и совершить невероятное.
Я открываю заграждение сначала для перепуганного Алтея и вывожу его из загона, чтобы подготовить к прогулке. Пока я буду мучить Рея, он должен хоть немного размяться и пощипать траву. Главный плюс Алтея – послушность.
Без страха оставив его, я возвращаюсь к своему дьяволу – готовиться к тренировке. Вскоре я веду Рея за поводья к выходу и буквально чувствую исходящую от него силу. Дверь я выбиваю ногой. Не знаю, что на меня нашло, но нестерпимо захотелось так сделать. Отец меня убьет. Рей ржет и тянет поводья.
– Так, друг, давай полегче, до поля еще доехать нужно. – Я кладу руку ему на загривок и стараюсь хоть немного умерить пыл. Рей сейчас напоминает дикого мустанга, которого я каким-то чудом приручил. – Давай не будем пугать Алтея? – Я запрыгиваю в седло, покрепче сжимая поводья Алтея, и пришпориваю Рея.
Наш путь лежит через задний двор. Дед еще восемьдесят лет назад выбрал ровное место для тренировочного поля. Кони – все для нашей страны, они нужны и в мирное время в хозяйстве, и на фронтах. В Мексиканскую войну Коттон-Таун снабдил армию множеством лошадей, хотя для большинства это стало путешествием в один конец: часть погибла, часть украли. Но с давних времен мы выращиваем лошадей, тренируем, ухаживаем за ними. Наш регион славится жеребцами, по этой же причине тут устраивают скачки. Публика съезжается за несколько дней, чтобы посмотреть на яркое шоу. Вдобавок на скачках крутятся большие деньги. Немало народу убили, заподозрив в жульничестве, а уж сколько лошадей покалечились – не сосчитать.