— Выживание?
— Вот именно. Мистер Гордонс запрограммирован на выживание. Его больше ничего не интересует.
Приклеив, наконец, левый электрод, она взялась за правый.
— Так вот, — продолжала она, — у него непонятно почему возникла, очевидно, мысль, что ты и твой приятель представляете угрозу его существованию, и он решил избавиться от вас. Чтобы выжить. Повторяю, это единственное, что его интересует и мотивирует все его действия.
— А как отреагировало правительство?
— Об этом я и думала и решила так: поскольку я не в состоянии создать искусственный творческий интеллект, то, может быть, сумею получить практически тот же результат, если научу робота выживанию. Собственно говоря, именно для этого и нужен творческий интеллект — чтобы помочь космическому кораблю выжить. Вот я и подумала, что механизм выживания мог бы сработать примерно так же, как и творческий интеллект.
— И?..
— И, — продолжила она с горечью, — мне не удалось убедить правительство. Они не приняли мою идею и дали мне три месяца сроку: или программа творческого интеллекта должна быть готова, или нас закроют.
Присоединив электроды к вискам, доктор Карлтон начала пристраивать третий — к запястью.
— Возвратившись сюда, я объявила персоналу, что мы в беде, что лабораторию, скорее всего, закроют. Мистер Гордонс слышал мои слова. В ту же ночь он принял человеческое обличье и убежал. С тех пор я его не видела.
— А почему вы никуда не сообщили об этом, никого не предупредили?
— О чем? Не забывайте, что мистер Гордонс в то время был просто машиной и ничем больше. И похож он был тогда на маслобойку, укрепленную на больничной каталке. Облик андроида он принял, как средство выживания, когда решил смыться. С помощью пластика и металла он полностью изменил свою внешность. Я даже не знаю, как он теперь выглядит. Вот почему я приняла здесь такие строгие меры безопасности. Я боялась, что ему может здесь что-нибудь понабиться, и он может вернуться за этим, а мне бы очень не хотелось пытаться ему помешать.
Она закончила возиться с электродами на обоих запястьях и поманила Римо пальцем:
— Иди-ка сюда, кареглазый!
Римо подошел к столу.
Ванесса, примостившись на краешке, обхватила его руками.
— Между прочим, и ты вполне можешь оказаться мистером Гордонсом. Ну-ка, сейчас мы тебя проверим...
Она притянула его к себе, крепко поцеловала и откинулась назад на стол, увлекая Римо.
— Сама не пойму, но что-то в тебе есть такое... притягательное, — сказала она. — Это, конечно, не твой интеллект, а нечто возбуждающее на уровне подсознания. Хочу быть твоей! Немедленно!
Одним движением она расстегнула все пуговицы на блузке, подняла до талии подол юбки.
— Я нравлюсь многим женщинам, они прямо-таки загораются, как лампочки, — сказал Римо. — Но вы с вашими проводами вполне можете обойтись без мужчины и включать себя прямо в сеть.
— Ничего, все эти провода — как бы контрольный пульт на случай, если у тебя что-то не заладится, как это бывает у каждого второго мужчины... Ну, поехали!
Римо пустил в ход свои опытные ласковые руки и... чуть было не свалился со стола: по залу прокатился рев басовитого голоса:
— Левее!
Римо огляделся по сторонам: в зале, кроме них, никого не было.
— Что за дьвольщина?
— Это компьютер, наш мистер Даниэльс. Он будет подсказывать тебе, если что не так.
— Черт знает что!
— Ладно, поехали!
— Воистину, перед вашей нежностью и обходительностью не устоит мужское сердце.
— Поменьше болтай и делай свое дело! Кстати, на кого ты работаешь?
— На правительство. Секретная служба, — соврал Римо. — Мы занимаемся фальшивыми долларами мистера Гордонса.
Снова пустив в ход руки, Римо решил, что не пойдет на поводу у какого-то компьютера, и поэтому повел рукой не влево, а еще правее, чем в первый раз. Компьютер промолчал и даже довольно загудел.
— Ах, левее, да? — бормотал Римо. — Ну, это мы еще посмотрим!
Он продвинул руку еще правее. Тихое мычание компьютера перешло в стон.
Римо обнял другой рукой атласные бедра Ванессы Карлтон. Стон усилился.
— Да, да, так, хорошо! — забасили динамики компьютера.
Римо слился воедино с доктором Карлтон прямо на столе, и тут же на весь зал загремел металлический рев компьютера:
— Изумительно! Изумительно! Сказка! Чудо!
Римо стало не по себе. Не всякий любит заниматься любовью на публике. К тому же мистер Даниэльс обладал баритоном, что также делу не помогало.