— Вижу его перед собой, пытается скрыться!
Старк вскочил и ударился затылком о низкий потолок машины.
— Задержать его! Всем оставить свои посты!
Спрыгнув с тротуара, чтобы не мешали прохожие, Райнер побежал прямо по улице. Какая-то машина перед ним въехала на тротуар, послышались женские крики. Он прибавил ходу, сбив человека, переходившего на другую сторону; тот упал, смешно задрыгав ногами. Перескочив через него, Райнер повернул налево.
Сзади начиналась погоня. Хлопали дверцы полицейских машин: все устремились за Райнером.
Сержант Вайлент, дав резкий свисток, остановил движение и припустился вперед тяжелой рысью — туда, где наблюдалось непонятное оживление. Он уже расстегнул кобуру своего короткоствольного кольта, как сильный удар в лицо сбил его с ног; выронив пистолет, он оказался на асфальте, видя спину бегущего со всех ног человека. Вайлент пополз, нащупывая пистолет, поднял его, оперся на локти, прицеливаясь и не переставая свистеть. Он нажал на гашетку в тот момент, когда Райнер свернул на боковую улицу. Пуля срикошетировала о стену, а сержант застыл, не в силах более пошевелиться от резкой боли.
На бегу Райнер увидел прячущихся за машиной людей, блеснули стволы карабинов. Один из полицейских встал на колени, чтобы лучше прицелиться. Не сбавляя хода, Райнер бросился в какой-то переулок, увидел метрах в пятнадцати забор и перемахнул через него.
Стая преследователей приближалась. Теперь за ним мчались все полицейские округа.
Крэнсон, прижавшись спиной к стене, смотрел, как из всех щелей появляются полицейские и несутся вверх по улице. Он слышал свистки, видел, как срываются с места черные машины с потушенными фарами.
Несколько человек пробежало по лестнице, и он придвинулся ближе к окну. Ждать пришлось недолго: из здания выбежали два человека в темных костюмах и один в светлом — они бросились в ту сторону, откуда раздавались свистки.
Теперь путь был свободен.
Не торопясь, как и было велено, он подошел к двери, надел широкий плащ, шляпу, полностью скрывшую его белокурую шевелюру, и, закурив, вышел.
Лифт был занят. Он не стал ждать и спустился по лестнице с проворством, которого трудно было ожидать от столь тяжеловесного человека.
В холле толпилось очень много народа, но все смотрели на улицу, разговаривая громко' и размахивая руками. Вид у всех был очень взволнованный.
Он неторопливо прошел среди них и оказался на тротуаре. Никто не обратил на него внимания. Быстрым шагом он пошел вниз по улице — в сторону, противоположную той, куда бежал Райнер. За перекрестком народу стало поменьше, он слегка замедлил ход, бросил окурок и закурил другую сигарету.
Мимо него проехали две полицейские машины. Когда они оказались рядом, включились сирены. Вздрогнув, он подавил в себе желание вернуться назад и прийти на помощь Райнеру. Он обещал исполнить все приказания. Он их исполнит.
Свен Крэнсон продолжал свой путь к северной части города.
Сирены завывали совсем близко.
Должно быть, он опередил их секунд на тридцать.
Нащупав в кромешной темноте почтовые ящики, он взглянул через стеклянную дверь на улицу: никого.
Надо было попасть в какую-нибудь квартиру.
Спичка вспыхнула и тут же погасла, но ему удалось разглядеть надпись: «Спэнворд, 3-й этаж, дверь направо». Он взбежал по узкой лестнице — этот дом явно уступал по комфортабельности тому, из которого он только что вышел.
Голоса детей и взрослых сливались со звяканьем ложек и воем включенных на всю мощь телевизоров. Во дворе сушилось белье. Квартал белых бедняков. Он постучал.
С улицы донесся отдаленный топот сапог; через минуту перекроют все выходы.
— Кто там?
— Телеграмма для Спэнворда.
Дверь приоткрылась, и мужчина отпрянул под дулом пистолета, уткнувшегося ему в живот; через дверную щель Райнер различил в полумраке кухни детские головы, торчащие перед ярким экраном орущего телевизора.
Он кивнул на соседнюю дверь и прошипел:
— Иди гуда.
Спэнворд беспрекословно попятился.
Пройдя за ним в гостиную, Райнер отступил к окну, открыл его и, перемахнув через подоконник, ухватился за перила пожарной лестницы.
Спрятав пистолет, швырнул на пол пачку десятидолларовых бумажек.
— Это тебе. Если нагрянут фараоны, про меня ни слова, а проболтаешься — вернусь и прикончу.
Выждав, пока Райнер скроется за крышей, хозяин закрыл окно, собрал купюры и сунул пачку за пояс.
Вернувшись на кухню, где по-прежнему ревел телевизор, подсел к своей тарелке с уже остывшей кашей.
— Кто это? — спросила жена.
— Ошиблись.
Ее глаза вновь уставились в экран, а он принялся за еду, ощущая кожей толщину припрятанной пачки.
В тот момент, когда грохот машин заполнил всю улицу, Райнер уже добрался до плоских крыш. Держась подальше от края, чтобы его не заметили на открытом пространстве, он быстро продвигался, прячась в тени дымовых труб. Пролез под развешенными простынями и едва не налетел на груду коробок и ящиков, пробираясь впопыхах к лабиринту уступов, лестниц и переходов, по которым можно было попасть с одной крыши на другую.
За очередным уступом один к одному лепились курятники, разбуженные птицы захлопали крыльями.
Совсем рядом темнел открытый люк. Он опустился на колени, рукою нащупал каменные ступеньки и начал спускаться. Лестница вывела его на террасу; он заглянул вниз — метрах в двадцати виднелся тротуар. Козырек плоской фуражки полицейского блеснул в ярком конусе уличного фонаря. Райнер добрался до карниза и стал спускаться по железной лестнице.
Наконец ноги его коснулись земли. Он встал на свету и отрывисто свистнул.
Полицейский, блеснув всеми пуговицами на форме, отделился от угла. Райнер жестом велел ему молчать и показал на дверь между гаражами.
Достав пистолет, прижался к стене, поджидая шагавшего к нему полицейского.
— Он там, — прошептал Райнер.
Полицейский вынул свой «винчестер» и встал рядом. Быстрый удар снизу в челюсть — и его голова глухо стукнулась о стену. Второй удар свободной рукой — и полицейский рухнул наземь, не издав ни звука.
Райнер стрелой помчался по улице. На бегу он подумал о Крэнсоне: сможет ли тот отыскать условное место?
Впереди показались доки.
Улица спускалась под уклон и вела теперь вдоль причалов. Райнер перешел на шаг; по дороге ему встретились лишь какая-то парочка, два матроса и собака.
Вскоре он остановился на углу дома № 12 по улице Коннели, перед поблекшей вывеской бара. Металлические жалюзи были опущены. Ржавчина изъела их, и казалось, что рифленый лист железа распадется при первом же прикосновении.
Вынув ключ, Райнер наклонился и открыл замок; убедившись, что улица пуста, слегка приподнял жалюзи — настолько, чтобы можно было пролезть.
Оказавшись внутри, он вновь опустил лист с такой осторожностью, что старое железо даже не скрипнуло. Стояла кромешная тьма. Он чиркнул спичкой, перешагнул через перевернутый стул и подошел к покрытой пылью стойке бара. В зеркале, засиженном мухами, мелькнуло его отражение. Зажег свечу, стоявшую на расшатанной этажерке. Пламя вытянулось, позволив ему оглядеть зал. В глубине стояли два стола, на них ножками вверх — еще два стола, вокруг — пустые бутылки и сломанные стулья. Часть банкетки, на которой когда-то сидели посетители, была отломана, а оставшаяся половина выставляла напоказ торчавшие из рваной обивки пружины. На полу валялись пищевые отходы и куски штукатурки; со стен свисали остатки обоев.
Это убежище он отыскал два месяца назад, через несколько дней после того, как бар, так же как и другие строения квартала, был оставлен людьми: жилой массив, попавший за красную линию, должен был исчезнуть, уступив место новым портовым сооружениям.
Райнер извлек из груды вещей стул покрепче, установил его посреди бара и сел лицом к двери. Он взглянул на часы. Если через час Крэнсон не появится, придется идти его искать, а это будет не так уж просто.
Он устроился поудобнее, отшвырнул валявшийся вокруг мусор и закурил сигарету.