Дуло винтовки опустилось.
— Выйдите из машины, сделайте четыре шага вперед и киньте ко мне сумку с деньгами. А потом делайте с ним что хотите.
Нащупав сумку, Элфид вышел. Винтовку он держал в правой руке. Теперь он был совершенно спокоен: не торопясь, отсчитал четыре шага, с усилием поднял сумку и бросил ее в том направлении, откуда раздавался голос.
Сумка еще не упала на землю, как дорога внезапно осветилась. Ослепленный Элфид заморгал глазами, и в ту же секунду раздался первый выстрел. Бросив винтовку и согнувшись, он ринулся вперед. Второй выстрел: Райнер увидел, как пуля разорвала пиджак на плече. Элфид повернулся вокруг своей оси и оказался прямо перед третьей машиной, стоящей на углу перекрестка, за деревьями.
Два следующих выстрела были неточны: пули лишь взбили пыль у ног Элфида. Но пятым ему разворотило челюсть, и кровь хлынула потоком.
Элфид, поняв, что попал в западню, метнулся в сторону, однако шестой выстрел подбросил его в воздух: пуля пробила позвоночник.
Элфид беззвучно рухнул на землю, уткнувшись лицом в асфальт.
Вновь наступила тишина, и Райнер поднялся. Подойдя к человеку, лежавшему на дороге, он перевернул его: Элфид был мертв. Райнер махнул рукой, и фары погасли. Он медленно пошел к машине, откуда раздалось шесть выстрелов.
— Добрый вечер, миссис Дьюи, — сказал Райнер, наклонившись к дверце.
ЭПИЛОГ
Он понял, что она не сможет вести машину, и сам сел за руль. Тихо шуршали дворники по стеклу, а небо освещалось бешеными белыми вспышками. Теперь они ехали вдоль моря. Не говоря ни слова, он протянул ей сигарету, которую она сама прикурила.
— Вам следовало заранее пристреляться, — сказал он, — для одного человека шести пуль многовато.
Она выдохнула дым через ноздри, и он почувствовал, что ей удалось расслабиться.
— Я счастлива, — сказала она, — я дала клятву, что отомщу за мужа. И вот дело сделано. Мне даже не верится.
Наступило молчание, и она добавила:
— Только вы могли вытащить его из города в такое пустынное место. Кажется, мне следует вас поблагодарить.
— Не стоит, — сказал Райнер, — вы мне платите, вот и все.
Она потянулась к заднему сиденью и достала небольшой чемодан из черной кожи.
— Счет закрыт, — сказала она, — здесь та сумма, о которой мы договорились. Можете проверить.
Райнер быстро взмахнул рукой, давая понять, что в этом нет нужды. Он прикинул, что вместе с деньгами, которые уплатил Элфид, получается весьма кругленькая сумма. Стало быть, вечер был проведен не без пользы.
Она раздавила сигарету в боковой пепельнице и стала рассматривать свои руки, синевато-бледные в свете приборного щитка.
— Я предупредила своего пилота, — сказала она, — самолет может отправиться завтра около шести утра. Он полагает, что доставит вашего друга в Мексику, сделав три остановки.
Райнер не шелохнулся.
— Полет можно отменить, — сказал он. — Свену это уже не нужно.
Он почувствовал, что она смотрит на него. Дорога перед ними утопала в пелене дождя.
— Но вы, кажется, этого очень хотели? Вы даже сказали, что не деньги, а это является вашим главным условием, чтобы отдать мне Элфида.
— Все ставки выиграть невозможно, — пробормотал Райнер, — Крэнсон мертв, потому что до конца все-таки не верил, что я смогу его вытащить из этого дерьма. Зря не верил.
Сквозь водопад дождя появились первые дома, виллы, стоящие у моря. Ехать им оставалось совсем немного.
— Хотите воспользоваться самолетом вместо него?
Райнер отрицательно покачал головой.
— Нет. Свои дела я всегда улаживаю сам. Это, впрочем, единственный способ улаживать дела.
Описав широкий полукруг, машина въехала в парк. Серый массивный дом, скрытый густыми деревьями, высвечивался при мгновенных вспышках молний.
— Вот вы и дома. Пьеса сыграна. Финал: шесть миллионов долларов и мертвый Крэнсон.
Она быстро взглянула на него и, наконец решившись, сказала:
— Это не то, чего вы хотели…
Прежде чем ответить, Райнер долго смотрел на дождевые струи.
— Да, — сказал он, — это не то, чего я хотел, и такое со мной случается очень редко: я всегда добиваюсь того, чего хочу. У меня, должно быть, слабость к придурковатым — только такие людй вызывают у меня симпатию.
Она холодно усмехнулась.
— Это, видимо, означает, что ко мне вы не испытываете большого уважения?
В голосе ее прозвучало тревожное ожидание, и он повернулся к ней.
— Нет, — сказал он, — никакого уважения не испытываю.
— Почему?
Он закурил сигарету.
— Элфид сидел в своей норе два года, и только ненависть выманила его оттуда. И она же его погубила. С вами будет то же самое. Ненависть заставила вас совершить убийство, ненависть вас и погубит.
Гром прогремел прямо над ними, и вспышка молнии осветила машину. Вероятно, миссис Дьюи была красива в свое время, она и сейчас еще была совсем ничего, и лицо ее сохранило детское выражение, которое так плохо соотносилось с тем, что произошло.
— Крэнсон был единственным, кто ни к кому не испытывал ненависти, поэтому-то я и хотел его спасти. И вот что я скажу вам напоследок…
Он увидел, как она съежилась на сиденье.
— Ваш дорогой муж, за которого вы сегодня так славно отомстили, был той же породы, что Элфид. Такое же дерьмо, как и он. И вы это знаете.
Она не сводила с него испуганных глаз.
Они долго сидели, глядя друг на друга, и ее дрожащие пальцы с накрашенными ногтями тщетно нашаривали ручку дверцы.
Он медленно протянул руку и открыл дверцу. Ее волосы скользнули по его лицу, и он почувствовал запах духов, тяжелый, резкий запах.
Она выскочила из машины одним прыжком, придержав дверцу. Капли дождя уже стекали по ее лицу.
— Да, — сказала она, — я это знаю.
Она бросилась бежать к дому, а он смотрел, как ее блестящая фигура исчезает за деревьями.
Он закрыл дверцу и застыл, слушая барабанную дробь капель по капоту и крыше.
Шесть миллионов долларов.
Можно жить припеваючи и не напрягаясь.
Это было не в его стиле.
Первое, что необходимо сделать, — бежать из этого поганого города. Не то чтобы ему грозила здесь такая уж большая опасность — нет, просто ему был нужен чистый воздух.
Выехав из парка, он увидел справа огни города в пелене дождя. Он взял направление на юг, туда, где небо уже светлело и где первые звезды начинали поблескивать сквозь разбегающиеся лохмотья облаков.
Конец
Морис Левель
УЖАС
ГЛАВА 1. БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ ОНИСИМА КОША
— Так, значит, это решено? — проговорил Лёду, стоя на пороге своего дома. — Как только у вас будет свободный вечерок, черкните слово и приходите обедать ко мне.
— Непременно, благодарю еще раз за приятный вечер…
— Полноте, это мне надо благодарить вас… Поднимите хорошенько воротник, теперь холодновато. Вы знаете дорогу? Прямо по бульвару Ланн? До avenue Henri Martin. Если поторопитесь, вы, может быть, поспеете к последнему трамваю… Ах! Еще один вопрос: у вас есть револьвер? Тут места небезопасны…
— Не беспокойтесь, он всегда при мне; я привык к ночным экскурсиям по Парижу и по своей профессии знаком с приемами бродяг. Не провожайте меня дальше. Смотрите, какая великолепная луна. Я вижу все, как днем, не беспокойтесь!
Онисим Кош перешел тротуар и бодро зашагал посередине улицы. Когда он уже был на углу, то услышал голос своего приятеля, кричавшего ему:
— До скорого свиданья, я жду вас!
Он обернулся и ответил:
— Непременно, буду очень скоро.
Лёду, стоя на верхней ступени лестницы, посылал приветствия рукой. Фигура его выделялась темным силуэтом на светлом фоне освещенной передней.
От спящего садика, от домика с затворенными ставнями, от всей уютной и буржуазной обстановки, которая угадывалась за этой освещенной дверью, веяло какой-то провинциальной тишиной, тишиной далекой и семейной. И Онисим Кош, в котором десять лет парижской жизни не могли окончательно изгладить воспоминаний юности, лет, проведенных в глуши провинции, длинных зимних вечеров, безмолвных улиц с сонными домами, остановился на минуту, смотря на затворяющуюся дверь. Неизвестно почему он вспомнил «своих стариков», давно уже мирно спавших в этот поздний час, милый старый дом, далекую родину и простую и здоровую жизнь, которая была бы его уделом, если бы какой-то злой дух не заманил его в Париж, куда он приехал с радужными надеждами на успех и где должен был теперь довольствоваться местом репортера в утренней газете.