— Было бы здорово, — в тон ему ответила Мари. — Только раз уж я за что-то берусь, то довожу до конца, я тебе говорила.
— Прекрасно!
И он с силой дернул шнурок звонка.
Все с тем же неподвижным, словно обращенным внутрь, взглядом и бесцветными губами Артюс сидел в поставленном возле окна кресле. Наклонившись над ним, Пи Эм вполголоса подбадривал его:
— Держитесь, отец. Будет обидно, если вы нас покинете до встречи с нашим дорогим Эрваном.
Старик не отвечал, но суставы пальцев, вцепившихся в подлокотники, еще больше побелели — знак того, что он все понимал.
Сын повернулся к двери, догадавшись, что приближаются Мари и Ферсен в сопровождении Армель.
— Полиция уже здесь, отец. Теперь все будет в порядке.
Изобразив беспокойство, Пи Эм покачал головой, обращаясь к вошедшим:
— Он не произнес ни слова. Хотя я не сомневаюсь, что он меня слышит.
Мари взяла фотографию, которую ей протянула Армель, вздрогнула, увидев, кто на ней изображен, и передала ее Ферсену.
— У меня была точно такая же реакция, Мари, — пробормотала Армель. — Немыслимо! Мы никогда не фотографировали Риана вместе с отцом.
— Сколько времени его спальня оставалась без хозяина? — грубовато спросил Люка.
— В полдень отец спустился к обеду, — вступил в разговор Пьер-Мари. — У бедняги совсем не было аппетита. Я бы сказал, он отсутствовал каких-нибудь полчаса.
— У того, кто положил здесь снимок, возможно, в замке есть сообщник, — вмешалась Мари, посмотрев сначала на Армель, потом на ее супруга. — Кто-нибудь из вас отлучался из гостиной во время обеда?
— Если вы намекаете, что мы… — забормотал Керсен-младший.
— Отвечайте! — взревел Люка.
— Никто. Вряд ли, подозревая домочадцев, вам удастся найти преступника… того, кто это сделал! — возмутилась Армель.
— А вы как думаете, кто мог это сделать? — уже спокойнее спросил Ферсен.
Вместо ответа Армель дрожащим голосом проговорила:
— Я требую, чтобы ко всем членам нашей семьи была приставлена охрана!
— Наймите телохранителей!
— До тех пор пока у Пьера-Мари или его отца не будет достаточно оснований полагать, что их жизни угрожает опасность, — смягчила Мари реплику коллеги, — мы не можем отвлекать наших людей от более серьезной работы.
Пи Эм положил руку жене на плечо.
— Действительно, нечего напрасно тратить деньги налогоплательщиков. Моя супруга излишне эмоциональна. Речь идет всего лишь о фотографии.
— Фотомонтаже, — уточнил Люка. — Кстати, довольно неумелом. Преступник стремился не столько достичь художественного совершенства, сколько напугать вашего отца.
Ферсен подошел к старику и поднес снимок к его глазам.
— Сын адресует вам послание, господин де Керсен.
— Я? Но это же бог знает что! — огрызнулся Пи Эм.
— Вы не единственный его сын, насколько мне известно! — холодно заявил Люка, прежде чем вернуться к Артюсу. — Риан… или, вернее, Эрван хочет дать вам понять, что, где бы вы ни были, куда бы ни пошли, он всегда будет рядом.
Веки старика задрожали, словно у него был нервный тик.
— Оставьте же его в покое! — выразил протест Пьер-Мари. — Не видите, как он слаб? Вместо того чтобы цепляться к нему, сосредоточьтесь на Риане. Найдите! Арестуйте!
— Так и случится, не сомневайтесь. Но и вы, и я, мы понимаем, что он не действует в одиночку.
— Не слушайте его, отец, это пустые измышления.
— Обвините меня в оскорблении достоинства, — неожиданно предложил Ферсен. — Мечтаю увидеть вас в суде. — Он наклонился к Артюсу: — Вам достаточно произнести хотя бы слово, чтобы я приставил к вашей двери полицейского на двадцать четыре часа в сутки.
Старик упрямо молчал. Люка пожал плечами:
— Как угодно. — И вышел из комнаты.
Мари смерила взглядом Армель и ее мужа.
— Будем надеяться, что Риана найдут раньше, чем он найдет вас.
Люка уже сидел в автомобиле и заканчивал говорить по телефону, когда к нему присоединилась Мари.
— Если бы Риан проник в замок снаружи, жандармы его бы увидели, — заговорила Мари. — Но ведь он мог действовать иначе. К старинным замкам часто ведут подземные ходы. Этим могло объясняться и то, что однажды Пи Эм бесследно исчез из замка и его никто не заметил. Хорошо бы раздобыть план замка.
Она замолчала. Ферсен смотрел на нее с усмешкой.
— Я уже сделал запрос в мэрию. Они стали искать, но план замка исчез.
Издалека Жанна увидела, что Кристиан лежит в гамаке, натянутом между двумя мачтами. Подойдя ближе, она уже не сомневалась, что он страдает, молча, в одиночестве. Глаза полузакрыты, у рта горькая складка. Молнией пронесся в ее мозгу образ заплаканного Кристиана-ребенка, когда тот явился к ним, избитый отцом. Мальчику исполнилось всего семь лет, когда скончалась его мать, дав жизнь его сестре Анне, и пятнадцать, когда старик Бреа ночью утонул в порту после очередной пьянки. Таково по крайней мере было заключение жандармов, и никто не пытался дознаться, так это или не так. Старый выпивоха умер, только и всего.