— Я бы предпочел, чтобы ты больше беспокоилась о нашем с тобой будущем! Но, судя по всему, с этим у тебя проблема. — Кристиан встал и убрал футляр в карман. — И я очень хорошо понимаю, в чем именно она состоит.
Он стал удаляться быстрыми шагами.
Мари встретилась взглядом с отцом. И сразу поняла, как трусливо и недостойно она себя вела. Опустив глаза, она тоже направилась к дому.
При мертвенном свете неоновых ламп темные круги под глазами Ферсена были особенно заметны. На столе в беспорядке валялись раскрытые папки, корзину для мусора доверху заполнили пластиковые стаканчики из-под кофе, пепельницу — окурки. Напрасно пытался Люка собраться с мыслями, они все время крутились вокруг одного и того же, неминуемо уводя его в порт.
Кафе. Она.
Люка гадал, надела ли она белое платье, в котором была в тот вечер в Бресте. И ненавидел себя, и жалел, и считал неудачником.
Он представил, как шкипер проводит время с Мари, и яростно затушил очередную сигарету, выкуренную до половины. «Первая половина сигареты не вызывает рак», — любил он повторять.
Сначала Ферсену показалось, что у него галлюцинация, когда он его увидел: свежевыбритый, аккуратно причесанные светлые волосы, решительный взгляд синих глаз.
— Поздновато для дачи показаний, — холодно заметил Люка.
— Я пришел не за этим.
— Чего вы, в сущности, от меня хотите? Отпущения грехов или благословения?
— Хочу поблагодарить, — в тон ему возразил Кристиан. — За вашу заботу о Мари во время моего отсутствия. Однако теперь я здесь, — прибавил он, — и не вздумайте становиться на нашем пути.
— Если это совпадает с ее намерениями…
— Ее намерения — поскорее выйти за меня замуж и уехать с острова. Мы решили пожениться завтра.
Люка хотел бы спокойно переварить услышанное, но желудок отказал ему в этой милости: к горлу Ферсена подступила тошнота. Итак, Мари пошла до конца. Он с трудом разжал зубы и просверлил шкипера взглядом.
— Я слишком люблю Мари, чтобы не уважать ее выбор, хотя и считаю его неудачным. Но если я узнаю, что она несчастна по вашей вине…
— Арестуете за препятствия, чинимые следствию?
— Тюрьмы и без того переполнены. — Губы Ферсена тронула смутная улыбка, он пояснил свою мысль: — Я расскажу о вас правду газетчикам. Интересно, как отреагируют поклонники, узнав, кто в действительности их герой? — Намек на кораблекрушение 1968 года сразу угодил в цель.
— В то время я был ребенком…
— Но когда вы напали на Мари в аббатстве, вы уже им не были.
У Кристиана беспокойно забегали глаза.
— Она мне это простила, — бросил он не слишком уверенно.
— Допустим. Но я не простил.
Пауза. Холодный взгляд.
— Хотите совет? Не испытывайте мое терпение.
Не прибавив ни слова, Бреа повернулся и вышел. Через несколько секунд раздался рев мотора.
В ярости Люка ребром ладони столкнул вниз все, что лежало у него на столе.
Мари нервно расхаживала по комнате, когда вошел Кристиан. Она удивленно на него взглянула. Мгновенно прочитав по ее лицу, что она собирается ему сказать, жених опередил ее, приняв расстроенный вид.
— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, и ты права. Величайшая глупость с моей стороны — навязываться тебе в мужья.
— Послушай, Кристиан…
— Дай договорить! — Он глубоко вздохнул. — Не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной словом. Ты мне нужна свободной, решение должно быть добровольным. Тридцать лет назад я сказал, что если мне доведется жениться, то только на тебе. Я снова даю тебе это обещание. — Он достал футляр с кольцами и протянул ей: — Оставь их у себя. Обдумай все как следует. Я буду ждать, сколько понадобится. И не забывай, Мари, независимо от твоего решения я всю жизнь буду тебя любить.
Она собралась уже взять коробочку, но в это время в коридоре на их этаже раздался стук двери.
В отеле был единственный постоялец. Тревога овладела всем существом Мари. Подчиняясь инстинкту, который оказался сильнее, забыв о приличиях, она резко повернулась и бросилась в коридор.
Он уже был возле лифта, со своим чемоданом на колесиках. Створки лифта бесшумно раскрылись.
— Уезжаешь?
У нее вырвался крик. Глухой, страстный, полный отчаяния.
Он повернул голову. Взгляд Ферсена впился в ее лицо, остановился на губах, объял всю ее целиком. И тут же стал отстраненным.
— Устроюсь где-нибудь в другом месте… до окончания расследования.
Он вошел в кабину лифта.
Она рванулась к нему, сердце ее бешено колотилось, в глазах были с трудом сдерживаемые слезы.