Пьеррик увидел, что молодая женщина тоже пыталась вылезти вслед за Пьером-Мари, она крепко держала его за щиколотку, не давая ему двигаться. Мальчишка ничего не соображал от страха, дрыгал ногами, норовя сбросить ее вниз, но та не отпускала. Тогда Керсен-младший пошарил вокруг руками, подобрал большой камень и принялся бить им женщину по голове, еще и еще, до тех пор пока она не разжала руку.
Маленький Пьеррик был настолько испуган всем увиденным, что не мог двинуться с места. Из своего укрытия он наблюдал за женщиной, которая никак не могла вылезти наружу. Она плакала и звала на помощь. Тогда Пьеррик положил на землю тряпичный сверток и пополз к ней. Длинные полосы женщины были испачканы в крови, она вцепилась в Пьеррика, и мальчик напряг все силы, чтобы ей помочь, но сил не хватало, и, поняв, что не сможет ничего сделать, он зарыдал.
Пьеррик плакал, сотрясаясь всей огромной массой своего тела, лежа на больничной койке.
— Очень уж маленький… Не смог я ее вытащить… Очень тяжелая…
Мари, потрясенная этой сценой, повернулась к психиатру, чтобы та прервала сеанс, но раздался громкий возглас Пьеррика:
— Это он! Нет!
В свете молний он увидел, как неподалеку выросла огромная темная фигура. Она направлялась прямо к нему. Испугавшись, ребенок заполз за камни и притих, прижав к себе моток тряпок. Зловещий силуэт навис над женщиной, которая стонала и цеплялась за его ноги, протягивала руки вверх и молила о спасении.
Человек, огромный и плечистый, выхватил блеснувший в темноте нож, наклонился, приподнял голову женщины за волосы и точным движением перерезал ей горло, откуда хлынула струя крови.
— Кровь… везде кровь… ножом… он сделал… Артюс… Артюс…
— Успокойся, Пьеррик, я с тобой, расслабься, гроза прошла, дождь перестал, сейчас день, ты в тепле, ты чувствуешь себя хорошо, ты спокоен…
Психиатр принялась успокаивать Пьеррика, у которого по толстым, плохо выбритым щекам лились потоки слез. Лечащему врачу пришлось заняться Мари, которая почти не дышала. Люка заметил, что она была близка к обмороку, когда Пьеррик описывал убийство женщины. Но Мари быстро пришла в себя и жестом попросила их переключить внимание на Пьеррика, обратившись к психиатру:
— Как он себя чувствует?
— Все в порядке. Сейчас он постепенно выйдет из гипнотического транса.
Вопреки ее предположению Пьеррик не успокоился, он шарил руками по постели, словно что-то искал, его лицо пылало гневом, он был чем-то очень взволнован. Вдруг он вскрикнул «детским» голосом:
— Ребенок! Отдайте ребенка! Где мой ребенок?
— Наверное, он требует свои тряпки, тряпичную куклу.
Мари достала из прикроватной тумбочки игрушку Пьеррика и вложила ему в руки, но, к всеобщему удивлению, он отбросил ее с негодованием:
— Нет, не куклу! Верните ребенка, которого я нашел! Он мой!
Мари и Люка посмотрели друг на друга, ничего не понимая. Ферсен призвал на помощь психиатра, которая наклонилась над пациентом.
— Ты спокоен, Пьеррик, очень спокоен. И ты думаешь о ребенке, о твоем ребенке. Ведь ты нашел маленького ребенка? Где ты его нашел?
— На пляже… Он плачет, ему страшно, как и Пьеррику.
Шестилетний испуганный мальчишка спустился к Разбойничьей бухте, стараясь не отстать от Гвен и ее друзей, но те не обращали на него ни малейшего внимания. Оказавшись на пляже, он услышал чей-то тонкий писк. Тогда он увидел неподалеку молодую женщину, которая была без сознания, но прижимала к себе что-то завернутое в кусок ткани. Это что-то двигалось и слабо попискивало. Дрожащей рукой мальчик отодвинул уголок материи, и ему открылось сморщенное личико новорожденного ребенка. Почувствовав прикосновение, младенец повертел головкой и, раскрыв ротик, сделал сосательное движение губами.
Вдруг прогремел выстрел. Инстинктивно мальчик схватил тряпки, которые развернулись, оттуда выпала кукла, он подобрал ее и, прижимая к себе и куклу, и ребенка, полез по скалам вверх, пока из грота доносились выстрелы.
Лицо Пьеррика сморщилось — наверняка таким оно было в шестилетнем возрасте, — и он захныкал: