Вступив на борт, Мари присоединилась к Жанне и Лойку, стоявшим возле носилок с телом в черном полиэтиленовом чехле. Отсутствие отца ее не удивило. Если раньше он и старался поддерживать дочь, то в душе не меньше, чем другие жители острова, противился отправке Жильдаса в Институт судебной медицины Бреста. Милик был верующим. И не столько верующим, сколько суеверным, признавался он сам с улыбкой. Местный же обычай требовал, чтобы покойник не покидал пределов острова. В противном случае душа его обречена на веки вечные блуждать между небом и морем, не находя успокоения. Как ни любил Милик дочь, но вечной муки душе сына он желать не мог.
Укоряющий взгляд матери пронзил Мари насквозь, а от взгляда Лойка сердце ее заледенело. Мари могла поклясться, что она внушает им страх. Хуже — ужас!
Она распрямила плечи, словно стараясь избавиться от наваждения, и направилась к двум мужчинам, стоявшим в стороне. Франк Карадек с чувством пожал руку коллеги — целомудренный способ дать понять, что в мыслях он всегда рядом, — и перешел к главному.
— Других отпечатков пальцев не обнаружено, только твои, — произнес он, возвращая записку, найденную в руке ее брата.
— Даже Жильдаса? — удивилась Мари. — Значит, записку подложили после его смерти?
— Вероятно. Использованные чернила — самые ходовые, бумага тоже. Больше ничего интересного.
Мари кивнула и передала Франку пакет.
— Телефон Жильдаса. — И тут же поправилась, с трудом выговаривая слова: — Он принадлежал ему. Мобильник был сильно поврежден во время падения, внутрь проникла морская вода, и все-таки можно попытаться восстановить сим-карту. Это очень срочно, Франк, — сказала Мари. — Свяжись с лабораторией и позвони, как только будет информация.
От Мари не укрылась тень сомнения, скользнувшая по его лицу.
— В чем дело, Франк?
— Я не знал, что расследование возглавляешь ты, — осторожно ответил он.
Карадек собирался что-то добавить, но в этот момент пронзительный гудок возвестил об отплытии парома. Мари попрощалась с коллегами и поспешила сойти на берег вслед за Жанной и братом. Не успела она с ними поравняться, как буквально в последнюю секунду на борт поднялся Кристиан. Мари поразило его искаженное горем лицо. Часом раньше она несколько раз ему звонила, но связи с ним не было.
— Провожу Жильдаса до Бреста, — только и сказал он, торопливо скользнув губами по ее щеке. Раздался второй гудок, последний.
Минутой позже Мари осознала, что жених не предложил ей отправиться вместе с ним.
На причале образовалась толпа. В порту не собиралось столько народу с последнего Дня ракушек святого Иакова.[7] Жители острова оставили привычные занятия не только ради прощания с соотечественником: каждый хотел выразить свое неодобрение Мари, посмевшей пренебречь бретонским обычаем. Рабочие судоверфи, фаянсовой фабрики и лабораторий, простые рыбаки и завсегдатаи бара — все смотрели на нее с откровенной враждебностью. В первых рядах стояли Жанна и Лойк, семейство Ле Биан и Ив Перек. Чуть подальше — Риан и Анна Бреа, которой писатель принес извинения за ссору на вечеринке. Девушка казалась подавленной, но приняла их благосклонно.
Вопреки обыкновению Керсены на этот раз были вместе с народом, хотя и не снизошли до того, чтобы выйти из лимузина, припаркованного в отдалении.
Одна против всех. Я видел — она закусила губу, чтобы не сорваться на крик. Уроженка Ланд понимала гнев каждого. Мари Кермер оплакивала смерть брата. Но офицер судебной полиции стремилась узнать, кто его убил. И кто воскресил мрачное прошлое острова, обагрив кровью менгир.
Вот уж не мог я предположить, что расчувствуюсь при виде ее почерневшего от скорби лица. Я не сомневался, что она хлебнет горя сполна, но мог ли я знать, что ее страдание отзовется во мне почти непереносимой болью?
Тщетно пыталась она пробиться сквозь стену ненависти, и тогда лицо ее озарила мрачная решимость.
— Правду я узнаю — с вами или без вас. В последнем случае мне понадобится чуть больше времени.
Какого черта я дал волю чувствам? Отчего на мгновение поверил, что она — невинная жертва? Зачем проникся к ней жалостью? Поставим точку. Прежде всего она полицейский. Мерзкий полицейский.
Холодным взглядом я продолжал за ней наблюдать.
— Вместо того чтобы судить меня, помогите!
Невольно глаза мои остановились на тех, кто действительно мог помочь, но поклялся хранить тайну до самой смерти. Никогда они не были так близки к ней, как сейчас.
7
Праздник, посвященный дарам моря, ежегодно отмечаемый в Бретани. «Ракушками святого Иакова» называют морские гребешки.