При виде полковника старик застыл в изумлении, не в силах оторвать глаз от бледного, надменного лица.
Между тем генерал позвонил в колокольчик.
- Проводи гостя, - сказал он вошедшему слуге, - вели подать ему завтрак и окажи всяческое внимание, как члену нашей семьи. Пойди отдохни, Бернардо; вечером я познакомлю тебя с женой и детьми, они давно жаждут увидеть тебя. - И генерал подтолкнул к дверям старика, который все еще не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи.
- Как звать этого полковника? - спросил он у слуги.
- Дон Виктор Герра. А вы его знаете?
- Готов в этом поклясться. Только в ту пору он не был полковником; и звали его иначе. Впрочем, прежде чем утверждать это, я хочу проверить; ведь прошло немало времени.
Старику не лез кусок в горло. Он поспешил подняться из-за стола и выйти под тем предлогом, будто ему понадобились дорожные сумки. Однако он остановился внизу и замер у лестницы, точно кого-то поджидая; взгляд его горел нетерпением. Бернардо узнал в полковнике убийцу корчмаря; не веря своим глазам, он решил пойти на хитрость, чтобы убедиться в истине.
Прошло около получаса, и на лестнице послышались шаги; увидев, как по ступенькам спокойно и невозмутимо спускался тот, кого он ждал, старик отступил в тень за выступом.
Едва полковник сошел с последней ступеньки, раздался голос:
- Хуан Луис!
Полковник живо повернул голову.
- А, ты еще не забыл своего имени, Хуан Луис Головорез, грабитель и душегуб?! - закричал Бернардо, становясь прямо перед полковником. - К несчастью, ты позабыл, что рано или поздно правда всплывет наружу, как бы высоко ты ни залетел.
Словно пораженный громом, полковник прислонился к стене, чтобы не упасть, затем, подобно тонущему, который пытается спастись, сделал отчаянное усилие и, взяв себя в руки, сказал с притворным презрением:
- Вы что, с ума сошли? Не знаю, пожалеть ли ваше безумие, или покарать вашу наглость?
- Наглость? - дрожа от негодования, повторил старик. - Ты еще смеешь говорить о моей наглости, низкий, бесчестный человек! На грабеже и на крови ты построил свое благополучие; вообразил, что тебе удастся, как змее, сбросить старую кожу и остаться безнаказанным, прикрывшись чужим именем. Но ты забыл о боге, забыл, что от его карающей руки никто не скроется.
- Замолчи, глупец! - гневно крикнул полковник. - Не злоупотребляй моей мягкостью. Только ради генерала я терплю твою дерзость, но если ты не замолчишь, я вырву твой ядовитый язык или предам тебя правосудию, как бессовестного клеветника.
- Правосудию? Отлично! Суду я и представлю доказательство моих слов.
Полковник холодно и язвительно захохотал.
- Хуан Луис! Хуан Луис! Был ты ничтожной козявкой, пока не стал душегубом, - сказал старик. - Грабежом и убийством достиг ты величия. Мало того, - чтобы спастись от расплаты, ты погубил невинного человека и послал его на казнь за твои злодеяния.
Полковник схватился за саблю.
- Ни с места! - крикнул старик. - Еще одно убийство тебя не спасет. С моей смертью не исчезнут доказательства твоего преступления, они уже переданы в руки правосудия, и за тобой следят. Недолго тебе осталось блаженствовать и упиваться торжеством.
- Слава и деньги достаются тому, кто их заслужил, а я их заслужил, болван! - высокомерно сказал полковник.
- Да, да, тебе везло; счастье - оно ведь слепо. Но теперь конец, теперь ты за все заплатишь с лихвой. Знай, Хуан Луис, долог век, да недолговечно счастье.
- Советую прежде подумать, я вас могу притянуть за гнусную клевету. Если же вы откажетесь от ваших слов и пообещаете молчать о нелепых выдумках вашего больного воображения, я постараюсь великодушно простить вас, - предложил полковник, никогда не терявший головы. - И в таком случае, из уважения к генералу, я обещаю стать вашим ревностным покровителем. Я богат, щедр, и тот, кто спас жизнь моему тестю, может безусловно рассчитывать на мою благодарность. Сегодня же в залог будущих благ вы получите сорок тысяч реалов.
- Эх ты дурень! Думаешь, если я одет в шерсть, так я овца, - сказал старый солдат. - Негодяи вроде тебя всегда стараются подкупить честного человека. Но я своей честью не торгую, и тебе не купить ее за все твое бесчестно нажитое золото. Уж не воображаешь ли ты, что я позволю тебе жениться на дочери генерала? И допущу, чтобы память несчастного Хосе была опозорена? А тебе дам по-прежнему наслаждаться плодами твоих злодеяний? Пока я жив, не бывать этому!
- Так ты умолкнешь навеки, раз собрался меня погубить! - воскликнул в бешенстве полковник. - У тебя нет и не может быть никаких доказательств, но твоя гнусная клевета позорит мое честное имя.