Мгновение спустя он прибавил к этой мысли циничное изречение незадачливого мыслителя: "Если одному из нас суждено умереть, пусть умрет отец, - он старше меня".
Обвинительный акт требовал смертной казни. Роль защитника оказалась весьма трудной, ибо при аресте пастух ничего толком не говорил в свое оправдание, только плакал и упорно отрицал вину.
Хосе Камас был введен и, посажен на скамью.
Полковник в смятении отвел глаза в сторону.
- Можете задать вопросы преступнику, - произнес он твердым, но глухим, внезапно охрипшим голосом.
Самые юные члены суда с глубоким состраданием взглянули на несчастного слабоумного пастуха, одетого в козьи шкуры; он сидел перед ними беззащитный, подавленный и плакал, как ребенок.
- По вашим словам, вы были как будто не один в ночь совершенного преступления, не так ли? - спросил его молодой капитан.
- Вы правы, сеньор.
- С кем же вы были?
На председателя в этот миг напал сильнейший приступ кашля.
- Я не смею сказать, - прошептал Хосе Камас.
- Почему же?
Подсудимый разрыдался:
- Я обещал ему молчать.
- Что вы сделали с похищенными деньгами? - спросил другой член трибунала.
- Сеньор, я никаких денег не брал!
- Система полного отрицания! - возмутился судья. - Какие наглые лжецы встречаются среди простолюдинов!
- Узнаете ли вы эту наваху? - спросил капитан постарше, указывая на складной нож, лежавший на столе.
- Нет, не узнаю, - ответил обвиняемый: спустя десять лет он забыл, как выглядела его наваха.
- Довольно, сеньоры! - сказал, вставая, председатель, у которого при виде навахи екнуло сердце. - Увести преступника.
- Сеньоры, ради пресвятой девы Марии, выслушайте! Я не виновен! - воскликнул арестованный, с мольбой складывая руки. - Сжальтесь надо мной! Ради спасителя, распятого на кресте!
- Увести его! - крикнул председатель.
- Сеньоры, я не виновен, не виновен! - стонал, весь в слезах, несчастный, когда его уводили.
- Я верю ему, - прошептал самый молодой из судей.
- На чем же основана ваша вера? - спросил дрогнувшим голосом председатель.
- На том, что при виде этого бедняги у меня глаза наполнились слезами, - ответил капитан.
- Неопровержимое доказательство! - насмешливо процедил сквозь зубы один из судей. - Вы, очевидно, впервые заседаете в военном трибунале?
- Нет, сеньор, - с живостью возразил молодой капитан, - я уже принимал участие в одном заседании и с полным удовлетворением вынес обвинительный приговор преступнику, к чему меня понуждали совесть, закон и присяга. Сегодня, в силу тех же соображений, я стою за оправдание.
- Вы вольны поступать, как желаете, - изрек председатель, - но знайте, что вам надлежит подать голос в порядке очереди и в письменной форме.
- Моя очередь первая, - заявил капитан и, поспешно придвинув к себе судебный акт, написал на нем: "Не виновен". Вслед за ним вынесли приговор и подписались остальные. Когда бумага попала в руки председателя, оказалось, что голоса разделились поровну: молодые судьи со свойственным их возрасту великодушием подали голоса за оправдание; остальные высказались за смертную казнь. Судьба подсудимого зависела от решения председателя трибунала. Без колебаний взял он в руки перо и начертал:
"Принимая во внимание характер совершенного преступления, требую расстрела обвиняемого на основании закона и дополнительных королевских указов от 17 февраля 1778 года и 6 марта 1815 года". Подпись: "Виктор Герра".
На другой день полковник выехал в почтовой карете в Мадрид, а на следующее утро был расстрелян несчастный Хосе Камас. Жалкое человеческое правосудие! И ты еще считаешь себя непогрешимым со всеми твоими уложениями и сводом законов! Достаточно одного случая казни невинного, чтобы отменить страшное право смертного приговора, которое может повлечь за собой столь жестокую, хоть и невольную ошибку.
Вскоре после изложенных событий отец капеллан вернулся в Европу и уединился у себя дома в Хересе, объятый мучительными переживаниями. В руках он держал официальное извещение о казни отцеубийцы в Малаге: "Несмотря на неопровержимые улики, несчастный преступник по имени Хосе Камас до последней минуты отрицал свою виновность. В силу врожденного или притворного слабоумия он не смог или не захотел привести в свое оправдание никаких данных, способных смягчить его участь. Преступник пошел на казнь в состоянии полной подавленности, беспрестанно повторяя, что он не виновен".
Далее следовало обвинительное заключение с подписями председателя и членов трибунала.