Японским мечом я учинил харакири чучелу бенгальского тигра. Отхватил у него полоску шкуры и положил в кованый шандал с горящими свечами. Легкий поначалу запах паленой шерсти становился с каждой минутой все гуще.
А что если… Вода вовсю клокочет. Нелли холит свое волшебное тело «Пенкой Афродиты», похоже, она всерьез включилась в игру, а, значит, у меня есть несколько драгоценных минут. Завет резидентов всех разведок и агентур: «Ищи там, где бы спрятал сам».
Я распахнул створки резного комода, выпустив из плена лавину кружев и душистого шелка, осмотрел ящички ночного столика, поискал за рамой зеркала, в напольной вазе с драконами, поднял с пола и ощупал расшитую стразами сумочку.
— Да ты я вижу, и не думал скучать? — стоя в дверях Нелли зловеще улыбалась.
Короткий халатик облепил ее влажное тело. Рыжие космы опадали на плечи, как змеи с головы Медузы Горгоны. Она лениво, утомленно сняла со стены кривой турецкий ятаган.
— Когда рядом Лисица Чингисхана, скучать не приходится. Не хочется тебя убивать, — призналась Нелли, проверяя острие меча шелковым платком, — но придется!
— Почему не хочется?
— А ты не догадываешься?
— Наверное, я все еще симпатичен вам, пани?
— Идиот… Ты помог убрать с моей дороги Барри, этого старого козла. Теперь я на свободе.
— И к тому же с перстнем Чингисхана!
Сорвав со стены грузинский кинжал, Нелли метнула его в меня. Увернувшись от удара, я опрокинул туалетный столик, с него стеклянной лавиной обрушились флаконы и банки. Удар ятагана раскрошил стену за моим плечом. Мрачный гранит оказался подделкой. Нелли размахивала клинком, как разъяренная амазонка. Второй удар был точнее и пришелся по плечу. Внезапно погас свет, протяжно завыла сирена пожарной сигнализации. Нелли сослепу распорола подушку, и пух, разгоняемый рукопашной схваткой, как вентилятором, мгновенно наполнил ее чертог. На уровне пола замигали аварийные «клопы» и стало чуть-чуть светлее. В эффектном полумраке Нелли метнулась к висящей на стене тибетской маске и запустила туда руку. Сигнализация завыла глуше. Зажегся свет. В левой руке Анели блестел перстень, а в правой угрожающе покачивался все тот же увесистый тесак. Анеля взяла перстень в зубы, и плавно играя мечом, гипнотизируя сияньем клинка, двинулась на меня.
— Посторонись!
Маша, неожиданно выпрыгнув из-за колонны и сорвав со стены саблю, сделала несколько сверкающих «восьмерок». Нелли ответила каскадом ударов. Яростная дуэль двух прекрасных дев похожа на битву жизни и смерти. Мечи со свистом рассекают воздух. Анеля явно теснит Машу. Довершая победу, Нелли делает несколько прямых эскапад и внезапно замирает в сложной неустойчивой позе. Как потерявший равновесие конькобежец, она резко выгибается назад, от чего расходится ее и без того легкомысленный халатик. Полированные плиты пола густо залиты парфюмерным елеем из опрокинутых банок и пузырьков. Выронив тяжелый меч-противовес, Лисица Чингисхана скользит вперед и падает на спину. Перстень со звоном ударяется о мраморный пол.
Маша ловко подхватила с пола перстень:
— Быстрей, Казанова! По лестнице направо, там не заперто!
Мы покинули негостеприимную «юрту» Чингисхана через запасной выход, по-пластунски проползли под зубчатыми воротами внутреннего двора и очутились на улице. Распахнув дверцу черной приплюснутой машины, Маша прыгает внутрь.
— Перстень останется у меня! — бросает она на прощанье.
Я успеваю вцепиться в дверь ее машины:
— Что это значит?
— Это значит, что у тебя есть шанс выйти живым из всей этой истории. О перстне не заботься, он в надежных руках! Прощай, друг Арсений!
Она срывается с места. Рубиновые искры тают в ночной мгле. Через несколько секунд оседлав байк, я лечу за ней по ночным улицам.
Она прибавляет скорость и на светофоре обгоняет меня. Я отчаянно пытаюсь догнать ее, вылетаю на окружную и продолжаю безнадежную погоню уже за городом, и только тут замечаю, что меня самого «ведут», я взят в клещи четырьмя джипами. Черные монстры, зажав «Кочевника», прижимают меня к обочине. Я иду на рискованный маневр и врезаюсь в бампер крайнего джипа. Меня отбрасывает в сторону, и я заваливаюсь на обочину вместе с мотоциклом.
Из машин выпрыгивают крутые парни, пробуют на прочность крепость моих сухожилий и после недолгой борьбы запихивают в машину.
Мой последний взгляд обращен на «Кочевника». Он обреченно лежит в кругу рычащих чудовищ, как закованный в ржавую броню раненый гладиатор. «Крутые» сбивают крышку бензобака, суют в него конец шарфа и поджигают зажигалкой. Огненный столб с черным плюмажем наверху поднимается в ночное небо и почти сразу гаснет. В аскетичном сложении «Кочевника» нет пищи для огня.
Неожиданно, взвизгнув тормозами, рядом с джипами, останавливается гоночная машина.
— Эй, что за дела? — высокий девичий голос заставляет громил приглушить мотор.
На шоссе стоит Маша. Ночной ветер треплет ее бальное платье, раздувает шлейф, похожий на хвост вуалевой рыбки.
Тонированное стекло главной машины ползет вниз. Оттуда выглядывает знакомая одноглазая личность. Это Циклоп — тот самый, что устроил стрельбу на пикнике. Черные розыгрыши продолжаются?