— Да, я тот, — пробормотал Эдвард.
— Это значит, что ты выиграешь. В тебе есть все то, что он больше всего ненавидел, поэтому он пытался тебя убрать со своего пути.
Лейн не стал уточнять, кого он подразумевал под «он», Эдвард и так прекрасно все понял.
Эдвард резко передвинулся всем телом, чтобы увидеть Саттон, при этом особо не напрягая травмированные конечности. Она держала шланг в руке и во все глаза пялилась на него, видно, услышав слова Лейна.
— Мне необходимо какое-то время, чтобы подумать, — произнес Эдвард. — Сначала мне все следует обсудить у себя дома.
— Ты нам просто необходим. — Лейн отбросил колосок. — Сейчас переломный момент, и именно ты являешься ключом к стратегии.
Эдвард и Саттон вернулись в коттедж смотрителя, после того, как Лиззи и Лейн уехали. Она налила им лимонад на маленькой тесной кухоньки, он полулежа завалился в кресло, чувствуя боль в ноге и одну только боль, гораздо больше с тех пор, как вышел из тюрьмы.
Она протянула ему стакан, села, скрестив ноги перед ним на полу.
— Что ты думаешь? — спросила он.
Она не колеблясь ответила (она всегда так делала):
— Лейн прав. Тебя всю жизнь готовили к этой должности.
— В данный момент мне совершенно плевать на компанию. Я имею в виду только тебя и меня.
Саттон опустила взгляд на свой стакан с лимонадом, он вспомнил, как в последний раз они пили лимонад. Тогда он просто выгнал ее, заставив уйти, потому что сам решил себя упечь в тюрьму.
А теперь они были здесь.
— Ну, мы всегда были конкурентами, — сказала она. — Раньше и сейчас.
— Если моя должность будет предполагать отказаться от тебя, я не собираюсь этого делать.
Она ошеломленно посмотрела на него.
— Но это твоя компания семьи, Эдвард.
— А ты моя жизнь. Для меня это не сравнимые вещи. Я счастлив жить здесь, на ферме, будучи домашним мужем. Или оставаться дома с тобой и твоим отцом. Я… не буду пытаться залатать ничьи дыры. Лейн прав, если я возьмусь за работу, причем на разных уровнях, думаю, что выиграю. Но Уильям Болдвейн даже не является мне родственником. Он был всего лишь злым героем, который вредил всем, посмевший перейти ему путь. Мне нечего с ним делить, у меня нет к нему счетов, поэтому я теперь спокоен.
Саттон присела к нему на колени и поцеловала.
— Я никогда не любила тебя больше, чем сейчас.
Обхватив ее сзади за шею, он улыбнулся.
— Ты любила меня прошлой ночью.
Слабый румянец, появившийся у нее на щеках, показался ему очаровательным. Но потом она стала серьезной и пересела назад на пол, к его ногам.
Ее голос приобрел силу и прямоту.
— Тогда будут существовать частные вопросы, которые мы никогда не сможем обсудить, и стратегия, которую нам придется разрабатывать в связи с конкурентным рынком, способную поставить под угрозу позицию одного из нас. Мы будем два генерала, по разные стороны поля боя. Сможем ли мы жить с этим?
— Не знаю. Но стоит ли нам это выяснять?
Они оба замолчали на какое-то время.
— Знаешь что, Эдвард?
— Скажи мне, любовь моя.
— Я думаю, ты должен руководить производством бурбона. — Она медленно улыбнулась. — Я думаю, что тебе необходимо достать свои деловые костюмы и встретиться со мной в бизнесе. Давай сделаем это. Мы с этого начинали, и если на планете существуют два человека, которые могут проделать все это, то почему не мы?
Он начал кивать.
— Мы с тобой.
— Это будет нелегко.
— Нет, совсем не легко. — Он окинул свое тело взглядом. — Во-первых, я до сих пор езжу на максимальной скорости.
— Ты сможешь многое делать из дома.
— Фактически… Если я буду в бизнес-центре моего отца, а не в городе, я всегда смогу переночевать в Истерли, если придется. Или я смогу провести ночь с тобой у тебя в доме, здесь все налажено, Мо, Шелби и Джоуи. Я не оставлю их, если будут какие-то трудности, но…
— Твои корни берут начало из длинной родословной производителей бурбона, — произнесла Саттон. — Мои тоже. Это в нашей крови. Нас учили управлять компаниями, и мы такие есть. Так зачем же этому сопротивляться?