— Вы можете показать мне, где его нашли?
— В ее личных покоях. За фотографией.
Лейн подошел к двери и взглянул через плечо.
— Вы понимаете, что я открывал и закрывал эту дверь?
— Конечно, понимаю.
Войдя внутрь, он указал на фотографию, сняв ее с полки, появилось открытое отверстие среди книг. — Здесь. Лиззи нашла его здесь.
— Сегодня утром, верно? — Мерримак подошел ближе и нагнулся к полкам. — Здесь она его нашла?
— Да.
— А зачем она сюда заходила? Что делала ваша невеста в квартире мисс Авроры?
Мерримак прошелся, сжав руки за спиной, осматривая все подряд. И Лэйну очень хотелось вытолкнуть парня из личных покоев мисс Авроры. Она точно бы возненавидела этого незнакомца с его подозрительным взглядом и судейским осуждением, веющим от него.
— Я же говорил. Она хотела принести кое-какие фотографии в больницу.
— Женщине, которая находится в коме?
Лейн сузил глаза.
— Она вполне пришла в себя и даже сегодня стала разговаривать. Лиззи подумала, что ей бы не помешало увидеть рядом с собой фотографии людей, которых ее любят.
— Насколько я понимаю, она очень больна.
— Тогда не совсем понимаю, что вы здесь делаете?
Мерримак просунул голову в спальню мисс Авроры.
— Я просто думаю, что это немного странно, все странно.
— Что именно? — Помоги ему Господь, Лэйну захотелось схватить одну из железных сковородок мисс Авроры и двинуть парню по голове. — Что странно?
Мерримаку, как всегда потребовалось больше времени, чтобы ответить. Он всегда не торопился. Но в данной ситуации он совсем отклонился от вопроса.
— До меня дошли слухи из тюрьмы, что ваш брат Эдвард отказался с вами встречаться сегодня утром.
— Это так.
Детектив добрел до кресла и стал вглядываться в окно, словно собирался там увидеть что-то необычное.
— Вы знаете, что его совсем недавно посещал психиатр?
— Нет. — Наступила пауза, и Лейн встал перед детективом, как только тот развернулся и пошел к нему. — Я уже устал от этого.
— Ваш брат пытался вскрыть вены на запястье самодельным тюремным ножом пару ночей назад. — Лейн онемел от его слов, хотя и понимал, что Мерримак сверлит его своим взглядом, как прожектор. — Вы этого не знали?
— Нет.
— Вы уверены?
«Эдвард пытался покончить с собой?» — мелькнула у Лейна мысль.
— Я понимаю, что ваша семья очень близка с шерифом Рэмси, — продолжил Мерримак. — Давно вы просили его помочь. Например, я знаю, что вы интересовались можно ли с ним связаться сегодня утром, пытаясь встретиться с Эдвардом. Приятно, что вы нашли в шерифе такой источник поддержки.
— Рэмси не говорил мне об Эдварде.
— Конечно, нет.
— Он мне не сказал! Может вы хотите позвонить Рэмси и услышать от него это лично? Потому что я гарантирую, что он скажет то же самое. Он мне не звонил.
— Я уже говорил с ним.
— Тогда, какого хрена, мы говорим об этом?
Мерримак понизил голос.
— Вы не кажется, что все слишком подозрительно — ваш брат пытается покончить с собой, у вас имеются связи с тем самым отделом, под юрисдикцией которого входит тюрьма, и не более чем дня или двух вы начинаете одолевать меня своими версиями, что ваш брат не совершал убийства… даже пытаетесь мне предоставить некоторые доказательства? Например, запись камер, на которой ничего существенного нет, нож в пакете, машина, которую вы сами только что осмотрели.
— Я здесь ни с чем не притворяюсь и не подтасовываю. Мой брат не убивал его… моего отца.
— Конечно, вы действуете намного лучше… чтобы вытащить его, и делая все, чтобы я поверил, будто совершила все женщина, находящаяся сейчас при смерти. Довольно эффективный способ выдворить своего брата из тюрьмы. И ее не посадят, поскольку она уже при смерти, поэтому не сможет пойти под суд или в тюрьму, не так ли?
Лэйн подумал сначала должным образом, не стесняясь в выражениях ответить, но потом решил, что лучше пусть все увидит сам, нежели он будет что-то доказывать.
— Ваши эксперты-криминалисты найдут то, что нужно.
— Обязательно найдут. Но вы должны знать, что подделка улик — очень серьезное преступление, мистер Болдвейн.
— Я ни черта не трогал там.
— Вы просто рыскали вокруг машины, хотя сказали мне, что я должен найти в ней улики, помните?
— Почему вы с таким упорством обвиняете Эдварда? Дайте угадаю, вы ненавидите богатых, так? Поэтому соответственно лично меня и всю мою семью.
Детектив демонстративно оглянулся по сторонам, рассматривая интерьер.
— Мы же не в хижине находимся, правда ведь?
— Ваша работа — найти правду.
Мерримак вышел за дверь квартиры мисс Аврора.
— Вам не нужно напоминать мне о моих обязанностях.
— Я уже не уверен в этом.
Лэйн также последовал за детективом, который достал катушку полицейской ленты из кармана своей ветровки.
— Не заходите сюда по какой-либо причине. Или в машину. И если выяснится, чтобы вы не нарушили эти правила, я очень легко превращу весь этот дом вместе с прилегающими постройками в место преступления. Почему бы вам не вернуться в больницу, пока мы будем работать. Если мисс Аврора снова придет в себя, я хотел бы с ней поговорить.
На пару секунд Лэйн захотел уже запротестовать, что его выгоняют из его собственного дома. Но потом просто кивнул и вышел.
Спор с Мерримаком все равно ничего не даст.
Кроме, что он еще больше разозлиться, чем итак был уже зол.
Глава 22
Восемьсот миль.
Ну, если уж быть точным, то восемьсот двадцать семь, такой пробег показывал компьютер «Мерседеса».
Джин, чувствуя накаляющийся гнев Самюэля Ти., подумала, как было глупо с ее стороны, подготавливать себя к его реакции. Всю ночь ведя машину, она прокручивала различные варианты его реакции к открывшейся ситуации, которые были далеки от реальной ярости, кипевшей в нем.
— Ты издеваешься надо мной? — вскричал он.
Она даже не попыталась ответить. Он вскочил, шлепая босыми ногами по доскам террасы, руки уперев в бедра, опустив голову, видно, пытаясь себя контролировать и проигрывая битву.
В конце концов, он остановился перед ней.
— Откуда ты знаешь, что она мой ребенок?
— Амелия, — резко поправила она его, — однозначно твоя. Нет никаких сомнений.
— Ты сказала тогда, что принимала таблетки.
— Принимала. Но у меня был синусит. Я принимала пенициллин во время отпуска. Это видно и вызвало сбой в приеме таблеток. Я не знала, Самюэль Ти. Я не знала.
Он опять стал расхаживать и его расстояние становилось все длиннее и длиннее, пока он не стал шагать от начала и до конца террасы.
— Я была еще ребенком, Самюэль.
— Ты так говоришь, будто это моя вина. Я всего лишь был на два года старше тебя. — Он покачал головой. — Какого черта ты придумала историю о профессоре тогда? Почему ты врала мне?
— Потому что в выходные, когда мы вернулись домой, ты связался с той девушкой Синтией.
— Что?
— Ой, вот только не надо притворяться дураком. — Она почувствовала, как в ней тоже просыпается раздражение. — Ты однозначно знаешь, о ком я говорю. Мы стали ругаться еще по дороге домой в самолете. И чтобы отплатить мне должок, ты на следующей неделе поехал с Синтией в Аспен. Ты выбрал ее только лишь потому, что точно знал — она все расскажет мне.
Он взмахнул рукой в воздухе, словно пытался все стереть.
— Я не помню…
— Ерунда! Ты именно так все и сделал! Так что да, — она тоже поднялась на ноги, — я тогда придумала эту историю о профессоре.
— Благодаря тебе его уволили из университета!
— Его уволили, потому что он спал с тремя своими ученицами!
— Но ты наврала о нем и тебе все равно! Тебя никогда ничего не волновало, кроме себя, мать твою! Ты используешь людей, даже не задумываясь, как твои действия могут повлиять на их жизнь…
— Точно! А что насчет тебя? Ты совсем не лучше, даже еще ужасней. Мне пришлось утешать Синтию после того, как вы вернулись, и ты отказывался отвечать на ее звонки. Ты делаешь тоже самое, ты спишь с женщинами, хотя тебе, черт побери, совершенно плевать на них, а потом бросаешь, оставляя в подвешенном состоянии, потому что не дай Бог, если кто-то тебе понравится. И идешь к следующей. Не притворяйся, что это не так, именно так ты идешь по жизни.