И их действия совсем не были бы связаны с расизмом. Они проделали бы то же самое с любым афроамериканским парнем, который был слишком глуп и не смог угомонить свои гормоны рядом с их сестрой.
Никому не стоило связываться с их младшей сестрой.
— Я имела в виду отношения, — пробормотала она. — Мы никогда не были в…
— Ты собираешься остаться в Чарлмонте? — Вдруг спросил он, передвигаясь по больничной палате. — Будешь здесь работать. Купишь дом. Знаешь, из той серии, что станешь совсем взрослой?
— Отец хочет, чтобы я осталась, но… нет. Вообще-то, я готова даже покинуть Штаты. Я буду приезжать, чтобы повидаться с семьей, но есть столько мест, которые стоит посмотреть, кроме Чарлмонта. — У нее промелькнула быстрая улыбка. — Когда ты отрастил бороду?
— Тебе нравится?
— Ну… необычно. Но мне кажется, что ты красивее, когда твое лицо… — Она остановилась. — Не то, чтобы я особо замечала.
Он улыбнулся.
— Конечно, ты не замечала.
— Чем ты занимался последние три года?
— Значит, ты все же подсчитала сколько времени прошло с тех пор, как видела меня в последний раз?
— Нет, ни в коем случае.
Макс почувствовал, как возбуждается, а внутри разлилось тепло.
— Уверена, что нет? Точно уверена, что хоть чуть-чуть не скучала по мне.
— Максвелл Болдвейн, ты не самая огромная проблема в моей жизни.
— Не заставляй меня второй раз называть тебя лгуньей за сегодня. — Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, она же со стороны выглядела так, будто хотела обернуть стетоскоп вокруг его шеи и сдавить, чтобы перекрыть кислород… Господи насколько сексуально это было? — Что я делал? Просто ехал вперед, перебиваясь случайными заработками, чтобы иметь наличные и повидать страну.
— Я была удивлена, когда ты уехал не попрощавшись.
— Так надо было. — Он пожал плечами. — Если бы в последний раз я взглянул в твои глаза, я бы мог остаться.
Она моргнула.
— Ну, почему ты сейчас именно такой!
— Потому что это правда.
Они долго смотрели друг другу в глаза. А потом он прошептал:
— Как бы то ни было, но так оно и есть, я знаю лишь одно. Постоянно, пока ехал каждую ночь я представлял тебя прежде, чем заснуть. Ты была моей Полярной звездой, понимаешь? Ты следовала за мной, куда бы я ни поехал… и так и будет дальше.
Они молчали. А потом она сказала:
— Знаешь, что больше всего я ненавижу в тебе?
— Знаю, бороду.
— Вообще-то, это второе, что я больше всего ненавижу в тебе. — Она подошла и положила руку ему плечо. Потом провела по его волосам. — Я ненавижу, когда ты всегда начинаешь говоришь настолько правильные вещи… в самое неподходящее время…
— Лейн?
От звука чертового имени они оба дернулись и посмотрели на мисс Аврору. Ее глаза были открыты и сосредоточены перед собой, выглядя шокирующе ясными.
— Мне необходим Лэйн, — произнесла женщина. — Мой мальчик.
— Мисс Аврора?
— Мисс Томс?
Моментально Макс подскочил с кровати, а Танеша нажала кнопку вызова медсестры, но мисс Аврора не собиралась ждать и начала говорить:
— Я убила Уильяма, — сказала она. — Я убила этого жалкое подобие мужа и отца. Я отрезала ему палец своим кухонным ножом, а затем положила его на заднее сиденье машины и отвезла к реке.
Макс замер также, как и Танеша, а мисс Аврора повторила все сначала, слово в слово. А потом добавила:
— Он оплодотворил жену моего мальчика. Эту ужасную женщину Шанталь. Я больше не могла этого выносить. Я воспользовалась своим шансом. Этот мужчина никогда не принадлежал этому дому и семье, и ему не следовало так долго в нем задерживаться. Мне нужен кто-то из вас, чтобы вы смогли все рассказать полиции… Эдвард специально во всем признался, чтобы меня выгородить и сел в тюрьму из-за меня, я не хочу этого. Я не хочу. Вызволите его оттуда и приведите моего мальчика, прежде чем я умру.
Глава 34
Лейн стоял, прижавшись к Лиззи, но все ее тело было напряженным, как доска. Из всех вариантов, которые она прокручивала в голове, как он может отреагировать на ее слова, такого она не ожидала.
Направляясь из Индианы к мосту Большой Пятерки, она рассматривала несколько вариантов: в первом — Лейн ужасно обрадовался, от чего пропали все его опасения и безразличие, а в другом, он испытывал просто головокружительное счастье, поскольку они разделили между собой такой необычный секрет.
О, пора было снять розовые очки.
Да, все любят мечтать и фантазировать, превращая «шведский стол» жизни в тарелку а ля карт с ничем иным, как испорченным, вязким или переваренным. И каждый раз это были макароны с сыром, прекрасные ребрышки и свеже сваренная кукуруза. А на десерт шоколадный пирог. И стакан ледяного молока.
Господи… Она никогда не думала, что ей придется поставить колышки и огородить территорию «Я Сохраню Этого Ребенка».
Когда Лэйн немного отодвинулся, она готова была уже нанести удар в ответ на его слова, типа: «Все будет хорошо, мы пройдем через это вместе, бла-бла-бла…» другими словами, позиция хорошего парня, очутившегося не в том месте, не в то время и пытающегося сделать все, как можно лучше.
Потому что с ним случилось так, что он любил женщину, которая забеременела от него по ошибке.
Но для нее это было недостаточно. Не таких слов она ждала.
— Послушай, Лэйн…
— А что, если я причиню ему боль.
Эти ужасные слова, произнесенные им с мрачным видом, оказались для нее полной неожиданностью, она даже отшатнулась. Она была шокирована, он протянул к ней руки, не отводя взгляда, словно выискивал ответы в ее глазах, способен он на такое или нет.
И в этот момент истина, через что ему пришлось пройти в детстве, озарила Лиззи. Она всегда знала, что Уильям Болдвейн был ужасным человеком, жестоким и злым по отношению к своим детям, и похоже Лэйн подумал о своей наследственности, требуя от нее сочувствия и понимания, боясь ее ожиданий, что для него что-то может послужить спусковым крючком.
По ее мнению, роскошь Истерли и привилегий, предоставленных ему и братьям, а также сестре, буферизовали характер неправильного обращения, злоупотреблений, которым они все подвергались.
И в данный момент он словно «обнаженный» стоял перед ней.
Он поднял на нее глаза, наполненные ужасом, практически умоляя ее из своего прошлого.
— Что если я похож на своего отца?
Лиззи схватила его за руки.
— Ты не похож. Боже мой, Лэйн, ты совсем на него не похож. Вообще. Ты будешь замечательным…
— Что если я разрушу нашего ребенка?
Теперь Лиззи притянула его к себе и крепко обняла. Закрыв глаза, она так разозлилась на Уильяма Болдвейна, что готова была дать ему пинка под зад даже мертвому.
— Ты не такой, Лейн. Я знаю, что ты не такой.
— Как? Откуда ты знаешь?
— Потому что я люблю тебя, а я никогда не полюбила бы мужчину, который мог бы причинить вред ребенку. Это не ты, Лэйн. И если ты мне не веришь, это не важно. Потому что время докажет, что я права.
Он тоже обнял ее, и они долго так простояли в объятиях друг друга, у нее даже стали болеть ноги, но ее это мало беспокоило. Она была готова остаться в этой ванной и продолжать обнявшись стоять с ним.
— Мне так страшно, — произнес он ей в волосы.
— Это тоже еще одна причина, что ты совсем не похож на своего отца. — Она стала растирать ему спину медленными кругами. — Все будет хорошо. Я просто чувствую это. У нас будет ребенок, и мы будем любить его и друг друга. И все будет хорошо, обещаю.
— Я люблю тебя.
Она закрыла глаза и почувствовала облегчение, хотя ей не нравилось, что он расстроен. Нет, она ненавидела, когда он был в таком состоянии. Но оказывается, он ни не хотел иметь детей. Лейн прояснил ситуацию по поводу нее и ребенка, потому что он был таким человеком, это было в его характере, у него внутри. Он доказывал ей это неоднократно, при каждом непредвиденном повороте событий, который сваливался на него.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Всегда.