— Ты пришел вовремя. — Голос ее был очень тихим, она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Точно в срок. У тебя есть мое завещание?
— Да, мэм.
— Ты должен проследить, чтобы все…
— … получили то, что ты завещала каждому.
— Прощание…
— Будет в твоей баптистской церкви Чарлмонта. Я все обговорил с преподобным Найсом.
— Хороший мальчик. — Мисс Аврора содрогнулась. — Я так устала. Мне так больно, мой мальчик. Я устала от боли.
Он прочистил горло.
— Твой Господь ждет тебя.
— Наш Господь. Он наш Господь.
Они молчали какое-то время. Лейн понятия не имел прошла ли минута или час. Потом он вдруг заволновался.
— Мисс Аврора? Ты все еще со мной?
— Да, мой мальчик.
— У меня будет ребенок.
Ее глаза снова открылись.
— У Лиззи?
— Да, мэм.
— Тебе лучше жениться на ней, или я буду преследовать тебя всю жизнь.
— Мы поженимся.
— И в моей баптистской церкви Чарлмонта, чтобы я смогла посмотреть свадьбу.
У него вертелись слова на кончике языка, которые он хотел произнести, чтобы она не покидала его, и самолично могла увидеть их свадьбу, но ему показалось, что это было бы жестоко.
— Только там, мисс Аврора, другого места не будет.
Она глубоко вздохнула и снова содрогнулась.
— У меня все было хорошо. Но… это подкосило меня.
— Ты же пережила другие серповидно-клеточные кризисы. Ты сможешь…
— Не в этот раз.
Наступила тишина.
— Мама? — позвал он.
— Я все еще здесь, мальчик.
— Ты никогда не рассказывала мне, как делать цыпленка по-карибски. — Он вдруг запаниковал, потому что раньше многое воспринимал как должное и не видел смысла что-то узнавать у нее. Но сейчас у него было такое чувство, будто часть его покидает землю вместе с ней. — А как же печенье из сдобного пресного теста…
— Все рецепты в коробке на полках. У моего стула. Позови Пейшен, если тебе потребуется помощь. Моя мать учила нас вместе.
— Я не хочу, чтобы ты умирала.
— Я тоже не хочу. Но мое время пришло. — Ее глаза снова открылись. — Когда ты загрустишь, я хочу, чтобы ты вспомнил то, что я всегда говорила тебе: «Господь дал, Господь и забрал». И у меня есть ты и моя вера, поэтому я была самым богатым человеком… не по карману.
Он с трудом сморгнул слезы. И ему пришлось откашляться, прежде чем повторить:
— Не по карману.
— И с тобой будет то же самое. Дети — это радость, которая все остальное делает терпимым, и ты был моим. Ты всегда был моим ребенком, хотя и родился от другой женщины.
— Ты — моя мама. Единственная, которая когда-либо у меня была.
Слезы катились у него по лицу, он почувствовал, как она в последний раз сжала его руку. А потом ее хватка ослабла, а он продолжал удерживать ее за руку.
Лейн еще какое-то время просто сидел рядом с ней, наблюдая за ее дыханием. Когда зазвонил аппарат, подающий ей жизнеобеспечение, он протянул руку и выключил его.
За стеклянной дверью он заметил, как стали собираться врачи, но Танеша Найс загородила собой вход в палату, давая ему возможность еще побыть с мамой.
— Мама? Ты все еще со мной?
На этот раз мисс Аврора не ответила.
Из уважения к семье Лиззи держалась подальше, давая племянникам и племянницам, сестрам и братьям поближе встать к двери. Тут же стоял и медицинский персонал, много людей в белых халатах, но как только Танеша объяснила, кем Лейн приходится мисс Авроре, они отступили назад, как только замолчал сигнал тревоги.
Через стекло Лиззи поняла, что мисс Аврора умерла. Несмотря на то, что Лейн продолжал сидеть рядом с ней, ее смерть пригнула его плечи и заставила опустить голову.
Он оставался там с ней дольше, чем положено, держа женщину за руку.
Затем он встал и открыл дверь. Как только он увидел собравшуюся толпу, он тихо произнес:
— Она вернулась домой.
Люди начали плакать, держась друг за друга, искать утешения. Все направились к Лейну, высказывая соболезнования и обнимая.
Лейн разделял их горе и печаль, и его такие яркие, но сейчас покрасневшие глаза, выискивали Лиззи над головами. Он, казалось, постарел лет на сто.
Когда он, наконец, подошел к ней, они просто взялись за руки. А потом он выпрямился.
— Если у нас будет девочка, мы назовем ее Аврора, — сказал он.
Люди мгновенно затихли и успокоились. Тем более, что Лиззи кивнула.
— А если мальчик, то он будет Томас.
Потом последовало согласования панихиды и всего, что было связано с погребением. И все вместе пытались помочь и решить — не было раздора, не было амбиций, не было ничего, кроме семьи и общины, которая потеряла одного из своих самых уважаемых членов, поэтому все пытались помочь почтить память этой женщины.
Лиззи пришлось пару раз извиниться, ее утренний токсикоз растянулся до полудня. И каждый раз, когда она возвращалась в коридор, она чувствовала на себе взгляд Лэйна, наблюдающий и проверяющий все ли с ней в порядке.
Постепенно все стали расходиться. Почти ушли все, кроме Макса.
Лиззи чувствовала себя неловко с этим мужчиной. Он был таким отстраненным и недружелюбным, даже в разгар всеобщего горя. Возможно, особенно из-за этого.
— Итак, — сказал Лейн, глядя на стеклянную стену палаты.
Медицинский персонал предоставил всем возможность попрощаться с мисс Авророй, и Лиззи, безусловно, это оценила. Но работники больницы сталкивались со смертью и первыми моментами траура постоянно. Горе родных для них было еженедельным, если не ежедневным событием в этом отделении.
— Я не хочу оставлять ее одну, — пробормотал Лейн. — Я просто хочу убедиться, что с ней все будет в порядке, понимаешь?
— Здесь все хорошие люди. — Лиззи сжала его руку. — Они будут обращаться с ней достойно.
Как по команде, появился афроамериканец в костюме со шляпой в руках со стороны сестринских кабинетов.
— Мистер Болдвейн?
— Да?
— Я из похоронного дома «Браун и Харрис». — Он протянул визитную карточку. — Я сын Билла Брауна, Денни. Я здесь, чтобы позаботиться о ней. Я останусь с ней, когда разрешат ее забрать из палаты, и она переедет в мою машину. Она не будет одинока, и ей будет предоставлено такое же уважение, как и при жизни.
— О, слава Богу.
Взяв карточку, Лэйн схватил парня за плечи и сцепил в жестком объятие, мужчина, видно, привык к такому обращению, поэтому с такой же силой обнял Лейна.
— Думаю, я знаком с твоим братом Майком? — спросил Лейн, как только они оторвались друг от друга. — Он же учился в школе Чарлмонт Кантри Дэй?
— О, да. Майк все еще там. Теперь он директор.
— Моя племянница собирается перейти осенью в эту школу, в старшие классы.
— Как ее зовут?
— Амелия. Амелия Болдвейн.
— Я скажу Майку, чтобы он присмотрел за ней. — Денни улыбнулся. — Это хорошая школа. Я был в классе…
— Моем классе, — проговорил Макс. — Ты был в моем классе.
Денни нахмурился. А потом у него на лице отразилось удивление.
— Макс?
— Да, это я. — Макс вышел вперед. — Давно не виделись.
— Да, да. — Они пожали руки. — Ну, я начну процесс оформления в больнице, хорошо? А ты можешь позвонить мне в любое время. Если напишешь мне смс-ку, я сообщу тебе новости по мере продвижения процесса, чтобы ты удостоверился, что с ней все в порядке. Дата похорон назначена, я прав?
— Да, и ее похоронят в Киндерхуке с мамой и папой. — Лейн глубоко вздохнул. — Отправляйте все счета мне. Я хочу, чтобы ее имущество сохранилось для племянников и племянниц, ясно?
— Ее сестра умерла около трех месяцев назад, и тогда она выбрала себе гроб…
Лейн нахмурился.
— Самый дешевый, не так ли? Она всегда была чертовски скромной.
— Ну, я уверен, что он…
— У вас есть что-нибудь красное? В цветах нашей университетской баскетбольной команды?
— На самом деле, есть. В этом городе, как вы знаете, много любителей баскетбола.
— Я хочу, чтобы у нее был самый дорогой красный гроб, который у вас есть. Мне плевать, сколько он стоит… и если она даже на меня разозлится, то может преследовать меня до конца моей жизни. Тогда мне не придется так сильно скучать по ней.