А потом скрипнув, дверь открылась.
Гэрри МакАдамс замер на пороге… внезапный страх появился в его глазах.
И в этот момент, Эдвард получил ответы на все свои вопросы, которые хотел ему задать. И все же он был вынужден спросить:
— Вы знаете, кто я?
Пожилой мужчина попятился и, казалось, чудом нашел свое кресло. Прошло довольно много времени, прежде чем он ответил двумя словами со своим южным акцентом, соединив их в один слог:
— Дасир.
Эдвард на мгновение прикрыл глаза.
— Я знаю, что вы… ты разочарован по поводу меня, — тихо произнес Гэрри.
— Нет, — резко возразил Эдвард, открыв глаза. — Это настоящее облегчение. Я всегда хотел иметь отца, которым мог бы гордиться.
Гэрри от его ответа растерялся окончательно.
— О чем ты говоришь, я всего лишь простой садовник.
Эдвард отрицательно покачал головой.
— Вы хороший человек, вот о чем я говорю.
Глава садовников снял свою кепку, Эдвард внимательно разглядывал его лицо, замечая свои черты и глаза… Да, его глаза. Они были точно такими же голубыми, как и у него.
— Знаешь, я сохранял дистанцию, — сказал Гэрри. — Потому что твоя мама настоящая леди. Она не знает, что делать с таким, как я. Но знаешь, я люблю ее. Я всегда любил ее и всегда буду. И чтобы ты знал, я никогда ее ни о чем не просил. Она давала мне свою любовь, как могла и когда могла, и этого для меня более чем достаточно.
— Не возражаете, если я присяду? Мои ноги уже не очень хорошо слушаются.
Гэрри наклонился, собираясь встать, Эдвард остановил его рукой, опустившись на трубу. И они какое-то время просто смотрели друг на друга.
— Ты уволишь меня?
Теперь Эдвард подался всем телом вперед.
— Боже, конечно, нет. Зачем мне это делать?
— Хорошо. Я люблю свою работу и не хочу оставлять ее. Я имею в виду, здесь.
И вспомнив слова Лейна, Эдвард слегка улыбнулся.
— Я рад, что ты любишь мою мать. Она это заслужила. У нее была очень тяжелая жизнь в этом большом красивом доме.
— Я знаю. Я старался быть рядом с ней все это время.
Эдвард достал телефон и быстро набрал смс-ку.
— Я хотел бы, чтобы ты познакомился с кое с кем, для меня это очень особенный человек.
— Твоей девушкой? У тебя есть девушка?
— Да, есть.
До кабинета донеслось цоканье каблуков Саттон по бетонному полу, перекрывая шум кондиционера, а потом она открыла дверь.
Он и Гэрри тут же поднялись на ноги, поскольку так было принято, когда входила женщина.
— Саттон, это мой отец, Гэрри МакАдамс.
Гэрри опять снял свою кепку и переводил взгляд с Саттон на Эдварда, а потом назад.
— Прости меня, мэм, у меня руки грязные.
Саттон улыбнулась и подошла к нему, чтобы обнять.
— Ничего страшного, я готова поздороваться с вами вот так.
Бедняга чуть не упал в обморок. А потом Саттон опустилась на древний стул 1950-х годов и улыбнулась ему такой улыбкой, словно на ней не был костюма от Армани и жемчужного ожерелья, и она только что не приехала с похорон.
— Я так рада с вами познакомиться, — тепло произнесла она. — Я знаю, Эдвард так нервничал прежде, чем прийти к вам, но, мне кажется, что оно того стоит. Вам двоим потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
Эдвард посмотрел на нее, он так ее любил, но сейчас ему показалось, что он полюбил ее еще больше. И рассматривая нерешительное выражение на лице отца, он точно понял, что открывшаяся правда намного лучше, чем роскошная, уродливая ложь, с которой они жили столько времени.
— Да, — отозвался Эдвард. — Я просто чувствую, что все будет хорошо.
Глава 44
Пока поминки во время ланча по мисс Авроре продолжались, Лейн воспользовался моментом, выйдя на террасу через французские двери в гостиной, через которые по ночам выбиралась из дома его мать.
Звуки разговоров и смех, аромат запахов еды и вина последовали за ним, оставляя его как бы там среди всех собравшихся, когда он подошел к краю холма. Перед ним открывался прекрасный вид на небоскребы Чарлмонта, Большую Пятерку моста, прекрасно оттененным зеленью лесов Истерли и ленивой реке Огайо с ее водопадами.
Оглядывая все эти окрестности, Лейн попытался представить своего первого предка, стоявшего на этом месте, на величественном холме, и решившим: «Вот именно здесь, я и начну строительство. Заживу здесь со своей семьей и буду надеяться на процветание бизнеса.»
Вспоминая историю своей семьи, он подумал, что много раз на семью опускалось благословение также, как и ему сегодня сопутствовала удача. Но было много и проклятий. Была радость и печаль, перемены и потрясения, рождения и смерть. И он никогда не задумывался об этом раньше, но всегда ошибочно предполагал, что прошлое эволюционировало к этому предопределенному моменту, благодаря плану, который создавали предки.
Он даже не предполагал, что все люди, с которым он ранее сталкивался, даже не предполагали, что их выбор и решения, их взятничество и приоритеты, неизбежно повлекут этот великий дом и известную семью в полное дерьмо, также как и его собственную жизнь.
«Полное дерьмо», — подумал он, развернувшись лицом к особняку Истерли.
Он не мог уберечь свое потомство от столкновений с подобными проблемами, через которые ему пришлось пройти самому. История шла в комплекте — прошлое находило свое отражение в настоящем. Когда это могло произойти? Никто не знал, черт возьми, что вы предпримите или где можете оказаться в конечном итоге.
Вы строите свой дом, упираясь лбом, вколачивая гвозди, не имея ни малейшего представления, что именно вы построили. Будет ли ваш дом достаточно сильным? Выстоит ли штормы и землетрясения? Будет ли достаточно большим для людей, которые будут в нем жизнь, даже после вашей смерти? Будут ли о нем заботить… или предпочтут сжечь?
Посмотрев через окна в гостиную, он невольно улыбнулся.
Макс с Танешой, повернувшись друг к другу, вместе сидели на диване, глядя возбужденно и открыто друг другу в глаза. Эдвард с Саттон разговаривали с Джеффом, соглашаясь на важный вопрос, который вместе обсуждали. Амелия сидела с Джин и Самюэлем Ти, и они все втроем склонились над телефоном дочери, что-то рассматривая и указывая пальцами.
И толпа людей окружала его семью со всех сторон, рассказывая истории о мисс Авроре, смеясь, плача и просто разговаривая.
Лиззи вышла на террасу.
— Эй, вот ты где!
— Вышел, чтобы насладиться открывающемся видом. Как там с едой?
— Мы смылись, потому что готовят три племянницы мисс Авроры. Нам следовало учесть, что придет много народа.
Он вспомнил, что почти никто не пришел проститься с отцом, особенно никто из высокопоставленных людей вообще не удосужился прийти.
— Хочешь, чтобы я сбегала и что-нибудь принесла поесть? — спросила она.
— Неа, думаю, мы успеем.
— Тогда иди сюда, я уже какое-то время очень хочу поцеловать тебя.
— Какое-то время, да.
Она начала оправдываться, он присел на крыльцо у стены и усадил ее к себе на колени. Лиззи идеально вписывалась в его тело, и он положил руку ей на живот.
— Я ничего не хотел бы изменить, — пробормотал Лейн, наблюдая за людьми внутри.
— Знаешь, я тоже.
— Кроме того, чтобы мисс Аврора была здесь.
Лиззи пригладила ему волосы.
— Мне хочется думать, что она все еще здесь с нами.
— Мне тоже.
Лейн поднял глаза к небу… и в этот момент у него на лице расплылась широченная улыбка, потому что кто-то начал играть на банджо. И мелодия старомодный музыки блюграсс заставила его постукивать в такт ногой, и он обнимал любовь всей своей жизни, и солнечные лучи грели ему плечи.
В порыве огромной благодарности он подумал о своем еще нерожденном ребенке… и понадеялся, что их ребенок вырастет и полюбит Кентукки и будет делать бурбон так же, как и он.
— Я кое-что понял, — пробормотал он.
— Что?
— Господь справедлив. — Лейн слегка сжал ее талию. — И если это не рай… Я не знаю тогда, что это.