Верховный взял плащ, накинул его. Не осознавая своего движения, захватил книгу, написанную Найдёнышем. Уникальную книгу. Она не о том, как подчинить молнию или бурю. О том, как сохранить себя. Верховный Исунт не обернулся и не посмотрел на зеркальную стену. Побоялся обессилеть перед важным делом. А в отполированном камне победно сияли глаза Нелы. Не услышал колдун и тихий смешок, который ударился о захлопнутую дверь.
Глава четвёртая
Городская площадь всегда пустовала. Безлюдие охраняли ворота. За ними солнечно или дождливо. Или снег валит. Поют птицы, звучат в полную мощь человеческие голоса. А в Городе словно стёрли все краски, приглушили звуки. Выбраться из него можно только завёрнутым в погребальные полотна, на громадной телеге. Другого способа нет, если ты не носишь серый плащ, конечно. Одежда цвета дождливых сумерек скрывала лицо и руки, сливалась с каменными стенами. Гилане казалось, что под ней никого нет: скользят по улицам, появляются в башенных окнах, мелькают во дворе развевающиеся тряпки. Сами по себе. Без людей. Недавно позвали её убирать библиотеку. Что там произошло, никто не знал. Но отполированные до зеркального блеска плиты были залиты вонючим илом. Такой же не высыхал в сточных канавах вдоль домов. Гилана замучилась таскать тяжёлые вёдра и не заметила, что вот-вот столкнётся с серым плащом. Девушку передёрнуло от неприятных воспоминаний. До сих пор она чувствует отвратительный холод. И понимает: тот, кто прятался под мешковатым одеянием, не дышал.
Хватит смотреть в окно, всё равно, кроме вечной серости, ничего не увидишь.
В крохотную комнатёнку вплыли металлические звуки. Это тётка об оловянный кувшин постучала, к утренней еде пригласила. У женщины, конечно, было имя. Только не назвалась она, когда Гилану сюда совсем молоденькой привели. Так и осталась на долгие годы тёткой.
В сырой кухне с низким потолком чуть теплее - синеватое пламя в очаге гложет угли.
На столе блюдо с ноздреватыми хлебцами, кувшин. Да кусок крошащегося сыра.
Девушка еле дождалась, пока тётка обереги над едой прогундосит, и впилась зубами в чёрствое тесто. Странное дело: с тех пор, как оказалась в Городе, желудок сводило от голода. А кусок в рот попадёт - выплюнуть хочется.
- В главную башню пойдёшь, проронила тётка. - Вот, возьми
И указала на ведро и кусок мешковины.
Гилана поморщилась: не любила она башен. Всегда казалось, что мрачный гранит пьёт силы из худенького тела. Последнюю кровь тянет из бледных до голубизны рук. Приходила домой, без сил и памяти валилась на узкую деревянную лежанку. Уж лучше улицы мести. Или мыть окна в домах с гулкими пустыми комнатами. Кто уж там живёт, непонятно. Но окна бывают сплошь перемазаны - не ототрёшь.
Девушка подхватила пустое ведро, тряпку.
- Постой.
Было в голосе тётки такое, что Гилана замерла.
- Вот ... - вокруг шеи обвилась полоска кожи с тяжёлым амулетом, - спрячь под рубаху. Смотри, чтобы во время работы никому не попался на глаза. Ступай. И ... возвращайся.
Последние слова были настолько неожиданными, что ноги порог зацепили. Ведро царапнуло дверной косяк. А сердце в тревоге зашлось: придётся ли вернуться-то ...
За спиной глухо хлопнула дверь. Знала Гилана: назад впустят только вечером. Стучать, домой проситься бесполезно. В первый раз она кулаки сбила, голос сорвала. Но глухим и неживым был Город. Подошвы башмаков шаркали о мостовую, вечный туман налипал на лицо холодной моросью. Амулет нагрелся под рубахой, и его тяжесть стала даже приятной. Совсем рядом послышался негромкий скрип. Гилана шагнула в сторону и вжалась в стену дома.
Из-за поворота наплывала, растекалась по мостовой чёрная дымка. Двое в сером тащили за дышла телегу. На ней - груз горой. Вздрагивал, когда колёса цеплялись за края расколотых булыжников. Повозка проплыла мимо девушки. Из-под одного погребального полотна высунулся край коричневого плаща, такого же, как у неё. Уголок оборван, словно дверью ткань прищемило. Отправилась, значит, одна из служек во внешний мир. Ну что ж, у всех них такая судьба ... Засеменила девушка дальше, но потом как вкопанная остановилась. Вспомнила, чей это плащ.
Страх перед наказанием погнал дальше. Но в башмаки будто камней наложили. А один - самый тяжёлый - взвалили на плечи. Вот бы стать одной из теней у серого дома. Никуда не идти, не шевелиться. Или за ворота, в Рощу Предков. Вместе с единственной подругой. Вообще-то никогда они с усопшей служкой подругами не были. Просто поговорили несколько раз. Но и этого хватило, чтобы Гилана выжила. То-то удивилась тётка, когда девушка вернулась домой после первого мытья окон в пустом доме.
Сколько времени прошло с того дня, неизвестно. Она помнит, что была ниже ростом и намного пухлее - сейчас единственная рубашка болталась на плечах, но едва достигала колен. А тогда коричневый плащ волочился по булыжникам. Было страшно: а вдруг кто наступит и оборвёт? Неизвестно, как здесь наказывают ... Но случилось так, что именно из-за неё оторвался кусок от подола чужого плаща. Сначала подумала, что рослая и плотная служка, чуть старше Гиланы, ударит. Пожалуется, измочалит её одежду - что угодно. Однако, когда их повели в комнаты, услышала за спиной шепоток: