— Ну нет, не все. Если вы с Джоан возобновите ваш роман, я, по правде сказать, не хотела бы знать подробности.
— Не беспокойтесь. Самки каракурта всегда пожирают своих самцов. Я и в первый-то раз едва уцелел.
К дому Лоретты они подъехали почти через два часа после того, как покинули Райтсберг. Полицейских машин вокруг видно не было, однако входную дверь перетягивала желтая полицейская лента.
— Похоже, внутрь нам не попасть, — сказала Мишель.
— Похоже. Как насчет ее сына?
Мишель позвонила ему и договорилась о встрече в кофейне, расположенной в центре города. По дороге туда они миновали несколько стоявших на перекрестках полицейских машин, сами полицейские тщательно проверяли всех, кто проезжал мимо. С неба доносился рокот вертолета.
— Интересно, что тут происходит, — сказала Мишель.
Кинг включил радио, настроил его на местную станцию. Как оказалось, из находившейся неподалеку тюрьмы бежали двое заключенных и теперь полиция ведет интенсивные поиски.
Они подъехали к кофейне, Мишель почти уже припарковалась возле нее, но вдруг притормозила.
— Что такое? — спросил Кинг.
Она указала на улицу, уходящую от главной, — там торчало два полицейских автомобиля.
— Не думаю, что они ищут беглых каторжников. Нас подставили.
— Ладно, позвоните сыну еще раз. Скажите, что к убийству его матери никакого отношения не имеете. Если он захочет поговорить, то сможет сделать это и по телефону.
Мишель вздохнула и поехала дальше. Отыскав место поукромнее, они съехали с дороги. Мишель позвонила сыну Лоретты, сказала ему то, что просил сказать Кинг.
— Я хочу узнать только одно — как была убита ваша мать.
— А почему я должен вам об этом рассказывать? — ответил сын. — Вы приходите к маме, а следующее, что я узнаю, — ее убили.
— Если бы я намеревалась убить ее, то не оставила бы ей свое имя и номер телефона, не так ли?
— Не знаю. Может, вы играете в какую-то бредовую игру.
— Я приходила к вашей маме, чтобы выяснить, что ей известно об убийстве Риттера, происшедшем восемь лет назад.
— А зачем вам это?
— Я занимаюсь историей Америки. Рядом с вами есть сейчас копы?
— Какие копы?
— Так есть они там, да или нет?
— Нет.
— Ладно, думаю, вы врете. Так как же была убита ваша мать?
На другом конце линии наступило молчание.
Мишель решила попробовать другой подход.
— Я провела с вашей матерью совсем немного времени, но она мне, безусловно, понравилась. Она была прямой женщиной, говорившей, что думает. К этому нельзя было не отнестись с уважением.
— Да, такой она и была. И идите вы к черту. — Он повесил трубку.
— По-моему, я его проняла, — сказала Мишель.
— Проняли, — согласился Кинг. — Дайте ему время. Он должен отделаться от копов.
— Шон, он просто послал меня к черту.
— Значит, он не из самых утонченных в мире людей. Наберитесь терпения.
Примерно через тридцать минут телефон зазвонил.
Мишель взглянула на Шона:
— Как вы могли знать?
— Любого мужчину легко пронять красивым женским голосом, звучащим по телефону. Кроме того, вы сказали о его матери все, что нужно. А этим нас тоже пронять нетрудно.
— Ладно, — сказал по телефону сын Лоретты. — Ее нашли в ванне, утонувшей. Изо рта торчали деньги. В доме все было вверх дном.
— Дом был перевернут вверх дном, а изо рта торчали деньги? — повторила Мишель, и брови Кинга полезли вверх.
— Да, сотня долларов — пять двадцаток. Я звонил ей в тот вечер, она не ответила. Приехал к ней. Черт! Увидеть ее такой…
— Мне страшно жаль! Простите, но я так и не поинтересовалась вашим именем.
— Тони. Тони Болдуин.
— Мне очень жаль, Тони. Меня интересовали подробности покушения на Риттера. Я выяснила, что в тот день она была там, что все еще живет в Баулингтоне, и приехала поговорить с ней. Это все, что я сделала, клянусь.
— Да я вам, пожалуй что, верю. У вас есть хоть какие-нибудь предположения о том, кто мог это сделать?
— Я начну заниматься этим немедленно.
Она поблагодарила Тони, отключилась от линии и повернулась к Кингу.
— Деньги во рту, — задумчиво произнес тот.
— Это мои деньги, — несчастным голосом произнесла Мишель. — Я дала ей сто долларов, пять двадцаток.
Кинг поскреб подбородок:
— Мотивом было не ограбление. Иначе денег бы не оставили. Хотя убийца что-то искал.
— Но деньги во рту, господи, как страшно.
— Возможно, это не столько попытка внушить страх, сколько своего рода послание.
Мишель уставилась на него: