По дороге к ней Мишель спросила Кинга:
— Ты думаешь, Кэти знала о Бруно и ее отце? Пожалуйста, не говори «да». Она не могла этого знать.
— Меня гложет неприятное чувство, что ты ошибаешься, — ответил Кинг.
Они добрались до квартиры Кэти, поговорили с ее подругой, Шэрон. Поначалу Шэрон ничего рассказывать не хотела, однако после того, как Мишель показала ей свой значок, стала более разговорчивой. С ее разрешения они осмотрели спаленку Кэти, но ничего способного помочь им не обнаружили. Кэти много читала, комнату ее заполняли научные труды, способные ввести в оторопь многих ученых. Затем Кинг обнаружил на верхней полке гардероба коробку. В ней лежали снаряжение для чистки оружия и упаковка патронов.
— Вы знаете, что Кэти носит с собой пистолет? — спросил Кинг у Шэрон.
— Она говорила, что на нее однажды напали. Купила его месяцев семь или восемь назад. Мне не нравилось, что в доме хранится оружие, однако у Кэти было на него разрешение. И она помногу практиковалась в тире. Кэти хороший стрелок.
— К Кэти заходил кто-нибудь, кроме людей из университета? Какой-либо мужчина, к примеру?
— Она даже на свидания не ходит. Вечно то марш протеста, то собрание. Я едва успеваю учиться да поддерживать своего бойфренда в добром расположении духа, так что заботиться о состоянии дел в мире мне, знаете ли, некогда.
— Да, я понимаю. Однако я имел в виду мужчину постарше.
Кинг описал Тройанса Кона, Шэрон покачала головой.
— Нет, не думаю. Хотя пару раз я видела, как она выходит перед нашим домом из машины. Кто сидел за рулем, я разобрать не смогла, но, по-моему, мужчина. А когда я ее об этом спросила, она стала очень уклончивой.
— Машину описать можете?
— «Мерседес», большой.
— Когда вы увидели его в первый раз? — спросила Мишель.
— Месяцев девять-десять назад.
Пока они разговаривали, Мишель прохаживалась по комнате Кэти. Ее внимание привлек стоявший на полке альбом. Мишель сняла его с полки, открыла. Альбом был посвящен покушению на Риттера. Кинг и Мишель увидели десятки рассказывающих об этом событии статей и снимков, включая несколько фотографий Кинга, две — куда более юной Кэти, выглядевшей печальной и одинокой, и даже одну — Регины Рамзи.
— Не так уж и странно, что она их собирала, — сказала Мишель. — В конце концов, он был ее отцом.
Однако от другой темы альбома им стало не по себе. Темой этой оказался Джон Бруно, жизненный путь которого прослеживался от прокурорской поры до выдвижения его кандидатуры в президенты.
— О черт, — сказал Кинг. — Наша политическая активистка считает Бруно бесчестным прокурором, загубившим жизнь ее отца.
— Эти статьи публиковались еще до рождения Кэти, — сказала Мишель. — Как она их раздобыла?
— Человек в «мерседесе». Тот, кто внушил ей ненависть к Бруно за то, что тот сделал с ее отцом.
— Да, но как это связано с Лореттой Болдуин и всем остальным?
Кинг расстроенно развел руки в стороны:
— Хотел бы я знать. Но я знаю одно: Кэти — это только верхушка айсберга. И теперь обретает смысл кое-что еще. Желание Кэти встретиться с нами, чтобы рассказать о возникших у нее вдруг подозрениях относительно Тройанса Кона.
— Думаешь, ее подтолкнули к этому? Чтобы сбить нас со следа?
— Может быть. — Кинг приобрел задумчивый вид. — Звякните Парксу, может, он выяснил что-нибудь насчет Боба Скотта. Мне вдруг очень захотелось потолковать с моим бывшим начальником.
Оказалось, Паркс развил за последние часы кипучую деятельность. Он получил подтверждение теннессийского адреса Боба Скотта. Двенадцать гектаров в горах восточной, сельской части штата. Во время Второй мировой войны там размещался армейский лагерь.
Паркс сказал Мишель:
— Когда я выяснил, что раньше все это принадлежало армии Соединенных Штатов, то начал гадать, зачем Скотту мог понадобиться такой участок. Я просмотрел карты и чертежи и узнал, что в его владениях находится сооруженный в горном склоне подземный бункер. Во время холодной войны военные строили их тысячами. Тот, которым владеет Скотт, довольно обширен, там имеются солдатские спальни, кухня, душевые, тир. Даже камеры для военнопленных.
— Очень удобно для содержания похищенных кандидатов в президенты.