- Эти справочники у вас неверные, - растерянно произнесла она, какие-то устаревшие или поддельные - не те, что у меня дома.
Полицейский захлопнул обе книги и, помолчав, сказал:
- Ну что ж, миссис Эллис, я вижу, вы переутомились, и вам нужно первым делом отдохнуть. Мы постараемся связаться с вашими знакомыми. Обещаю вам сделать это в самое ближайшее время. А пока вас проводят в спокойное место, я пошлю к вам врача, он с вами побеседует, даст успокоительное, вы поспите, соберетесь с силами, а утром будет видно. Может быть, к тому времени вам станет получше, да и мы успеем что-нибудь для вас выяснить.
Женщина в полицейской форме помогла миссис Эллис подняться со стула и сказала:
- Пройдемте.
- А как же мой дом? - торопливо заговорила миссис Эллис. - Там ведь остались грабители! И Грейс, моя прислуга, - они ее, наверно, связали, где-то спрятали... Это ведь бандиты, преступники! Вы должны немедленно что-то предпринять, иначе они скроются, уйдут от наказания! Мы и так потеряли здесь уже полчаса...
- Не волнуйтесь, миссис Эллис, - сказал начальник, - предоставьте все нам, мы знаем, что делать.
Миссис Эллис продолжала возмущаться, продолжала что-то доказывать, но надзирательница вывела ее в коридор и куда-то повела, увещевая на ходу: "Спокойненько, не надо шуметь, не надо скандалить - никто вам ничего худого не сделает", - и не успела миссис Эллис оглянуться, как она оказалась в какой-то комнатушке с железной койкой - Боже! да это же камера, тут содержатся арестанты! Между тем надзирательница уже помогала ей снять пальто, откалывала булавки с шарфа у нее на голове; заметив, что миссис Эллис от слабости еле стоит на ногах, она проворно уложила ее на кровать, прикрыла грубым серым одеялом и подсунула под голову жесткую казенную подушку.
Миссис Эллис вцепилась в женщину обеими руками и не отпускала. Все-таки лицо у нее не злое.
- Я вас умоляю, - сказала она, - позвоните моей приятельнице, миссис Дрейкотт, в Чарлтон-корт, и попросите ее приехать. Ее номер - Хампстед 40--72. Ваш начальник не желает меня слушать. Он мне не верит.
- Хорошо, хорошо, вы только не волнуйтесь, - сказала надзирательница.
И тут в эту комнату, в эту камеру вошел еще кто-то. Какой-то энергичный, чисто выбритый господин с чемоданчиком. Он поздоровался с тюремщицей и, раскрыв чемоданчик, вынул оттуда стетоскоп и термометр. Потом с ободряющей улыбкой повернулся к миссис Эллис.
- Так, так, - сказал он, - вы, я слышу, немножко расклеились? Ничего, мы вас быстро приведем в порядок. Дайте руку, пожалуйста.
Миссис Эллис поднялась и села на узкой железной кровати, натянув на себя одеяло.
- Доктор, - начала она, - я ничем не больна. Просто у меня страшные неприятности, и из-за этого я в таком нервном состоянии. Тут чьи угодно нервы не выдержат. Дело в том, что я стала жертвой грабежа, мой дом захватили посторонние люди, а здесь никто не хочет до конца меня выслушать. Моя фамилия Эллис, миссис Вилфрид Эллис, я живу на Элмхерст-роуд, дом семнадцать; если бы вы сумели растолковать здешнему начальству...
Но врач ее не слушал. С помощью надзирательницы он сначала измерил ей температуру - при этом градусник ей сунули под мышку и руку плотно прижали, в общем, обращались с ней, как с ребенком, - а потом стал считать ей пульс, оттянул книзу веки, приставил к груди стетоскоп...
А миссис Эллис все говорила:
- Я понимаю, вы исполняете свои обязанности. Как вам сказали, так вы и делаете. Но я считаю нужным официально заявить, что и здесь, в участке, и до этого у меня дома, куда полиция приехала по моему вызову, я столкнулась с самым безобразным и безответственным обращением. Я не знакома лично с депутатом от нашего округа, но я убеждена, что, когда он услышит мою историю, он этого так не оставит, и виновные понесут ответственность. К сожалению, я вдова, близких родственников у меня нет, моя дочка в пансионе для девочек, мои друзья, мистер и миссис Коллинз, сейчас в отъезде, за границей, но управляющий отделением моего банка...
Тем временем доктор протирал ей руку ваткой со спиртом, потом взял шприц и ввел ей в вену иглу - и миссис Эллис, охнув от боли, упала головой на подушку. Доктор не отпускал ее руку, следил за пульсом; голова у нее кружилась все сильнее и сильнее, и она чувствовала, как по телу разливается странное оцепенение - по- видимому, начинало действовать лекарство. По щекам у миссис Эллис текли слезы. Она уже не могла сопротивляться. Она была без сил.
- Ну, как теперь? - спросил доктор. - Чуточку лучше?
Во рту и в горле у нее пересохло. Наверно, ей впрыснули что-то такое, что парализует человека, делает его абсолютно беспомощным. Но от сердца у нее немного отлегло. Ярость, страх и отчаяние, которые только что кипели в ней, как будто отступили; судорожное нервное напряжение спало. Она, конечно, плохо все объяснила. И вообще сама виновата: забыла дома сумочку. Да, если бы не сумочка... и если бы эти злоумышленники были не такие изворотливые, не такие коварные... "Тихо, - приказала она себе, - успокойся. Хватит".
Наконец доктор отпустил ее руку и произнес:
- Что если мы еще разок послушаем вашу историю? Значит, вы говорите, что вы миссис Эллис?
Миссис Эллис вздохнула и закрыла глаза. Неужели начинать все сначала? Ведь у них, наверно, и так все подробно записано. Что толку повторять одно и то же, если дело в полиции поставлено из рук вон плохо - это ясно с первого взгляда! Даже справочники, даже телефонные книги у них не те, все адреса и фамилии перепутаны. Ничего удивительного, что вокруг творятся безобразия убийства, кражи и еще Бог весть какие преступления; чего еще ждать, если вся система прогнила насквозь? Депутат... как же его фамилия? Вертится на языке... Очень симпатичный, положительный на вид, светлые волосы, так серьезно смотрит с предвыборных афиш. Конечно, баллотироваться от Хампстеда всякому лестно. Он непременно сам займется ее вопросом...