Не сразу замечаю, как лицо Руднева преображается. Оно вытягивается в сомнении, а его глаза недоверчиво смотрят на меня.
— Ты сказала… из Швейцарии?
— Именно так я сказала, — холодно отвечаю я.
А через несколько секунд я недоверчиво переспрашиваю:
— Вы что-то знаете? Почему вы так удивлены?
Взгляд, которым меня одаривает Руднев, совсем мне не нравится. И его молчание. И его мысли.
— Все три года я не переставал искать свою жену. И много раз я летал в Швейцарию, чтобы еще раз побывать в ее родном доме и найти какие-нибудь зацепки. Вика росла в Швейцарии, там же живет ее мать.
— И что вы хотите этим сказать? Когда вы прекратите сравнивать меня со своей женой? Неужели я стала именно той зацепкой?! — жестко усмехаюсь.
— Сравнивать тут не нужно. Ваша схожесть на лицо.
С этими словами Руднев кивает в сторону камина в гостиной, где мы находились. Я поворачиваюсь и вижу перед собой большие фотографии, на которых изображена… я.
Нервно усмехаюсь, подходя ближе.
— Я бы поверила в ваши россказни, если бы так сильно не ненавидела вас. Во-вторых, мой отец уж точно бы нашел время за пятнадцать лет, чтобы рассказать о живой матери и живой сестре. И в-третьих, будь моя мама жива, она бы не оставила меня. Никогда.
— Ты очень наивна, Аля.
— Нет! Нет!
Резко поворачиваюсь, с грохотом ставя ненавистную мне фотографию в рамке.
— Это вы слишком ненормальны со своей любовью к этой женщине! А моя мать никогда бы не позволила мне расти в детском доме!
Его глаза опасно прищуриваются.
— Не суди всех по себе, девочка. Ты не знаешь свою мать.
— Спешу огорчить, но и вы ее тоже не знаете. Она мертва. Так мне сказал отец. А вы просто больны этой женщиной, — хватаю фотографию вновь, тыкая в нее пальцем, — вам нужно в психушку, если только по причине нашей схожести вы заставили меня забеременеть от вас!
— Уходи.
— Что? — замираю с фотографией в руках.
— Для твоего же блага — уходи. Сейчас же.
В голосе — лед и нетерпимость.
Смелость и дерзость покинули мое тело так же внезапно, как и пришли. Мои ноги ослабевают, едва удерживая остальное тело. Тяжелый взгляд Руднева напоминает мне первую ночь, где он обливал меня своей ненавистью.
Ступая на ватных ногах, я резко торможу возле его мрачной фигуры. Передо мной появляется его широкая рука. Стоп.
— И как я только мог подумать, что между моей женой и тобой — есть родство? Ты просто глупая девчонка, которая не умеет держать язык за зубами. С гордостью в довесок, у тебя получается вывести меня из себя за считанные секунды. Если бы Вика хоть немного была похожа на тебя, то я бы не прожил с ней и дня.
Его водитель отвез меня домой. Я плакала то ли от счастья, то ли от страха того, что Руднев может передумать и приказать водителю развернуться, а затем повторить сегодняшнюю ночь.
Этим утром я с чего-то решила, что теперь Руднев не захочет иметь со мной ничего общего. Я посчитала, что он отпустил меня. Пока я не узнала, что беременна и не попыталась это скрыть…
Глава 10
— Я беременна.
Всего два слова, но как же чертовски трудно их произнести, осознать смысл этих слов и жить с этим дальше. В моем случае. Потому что я беременна не от любимого.
— Алька, ты шутишь? Вы пока не планировали ребенка. И я ведь пыталась тебя убедить, что этот козел и мизинца твоего не стоит! А что теперь? Обоим слюнявчики будешь покупать? Ах…
— Вероник, а кто говорит о Кирилле? — жестко перебиваю взволнованное щебетание.
После этих слов я ловлю ошеломленный взгляд своей лучшей подруги. Вероника Дикая, а это именно ее фамилия, стала мне родной за все годы, проведенные вместе в детском доме.
Еще неделю назад я заподозрила неладное и сразу же купила тест. Кирилл почти не бывает в нашей съемной квартире, мы стали друг другу чужими, поэтому я без проблем сделала тест и увидела… две полоски. В тот день я поняла, что Кирилл — это последний человек, вместе с которым я бы хотела бежать. Моя жизнь поделилась на до и после, и Кириллу в ней больше не было места.
Это было тяжелое решение. Но я его приняла.
— Алька, что ты сказала? — прищурилась Ника.
Ее длинные аккуратные пальчики отбивали свой собственный ритм. В небольшой, но безумно уютной квартире Вероники мы были одни, но я все равно взяла за привычку говорить шепотом.
— Долго объяснять, Ника. Но я беременна от очень опасного мужчины.
— Алька… Стоило мне съездить в отпуск на моря, как по возращении ты выдаешь мне такие страсти!