— Сейчас этот кинконг своими грубыми большими лапищами вытрахает из дикарки всю дурь, чтобы она научилась с мужчиной разговаривать!
Уже приехавшее окружение Руднева становится свидетелем этой с цены, и вскоре чужой ядовитый голос сопровождается аплодисментами:
— И вам здравствуйте! Макар, ты как себя с дамами ведешь?
Хоть словами неизвестный и пытался осудить Макара, но осуждения в его словах не было, он ничуть не пытался защитить мою подругу.
Вот, какие они — их друзья. И мне совсем не нравилось находиться рядом с таким мужчиной, как Руднев.
Он из другого мира. Опасного и жестокого.
Я вылетаю из машины следом, пытаясь вытащить Веронику из лап одурманенного мужчины. А Макар выглядел именно таким.
На помощь мне выдвигается Руднев, он и помогает Веронике освободиться от хватки Макара. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу, что Вероника даже не напугана. Только смотрит на него исподлобья, потирая покрасневшие запястья.
— Я из-за вас двоих новую машину покупать не собираюсь! Свои брачные игры будете устраивать в кровати! — рычит Руднев.
Вероника освобождена, но теперь Руднев грозной фигурой движется прямо на меня. Я пытаюсь отскочить, но тут же попадаю ему под горячую руку. На эмоциях он хватает меня за плечо и резко притягивает к себе. Я врезаюсь в его грудь, утыкаясь носом куда-то в шею — туда, где яро пульсирует его вена.
Он разозлен поведением друга. Его руки собственнически притягивают меня к себе, почти что вжимают меня в свое тело, лишая кислорода, и я вновь вспоминаю, какая же я чертовски слабая по сравнению с ним.
Мы приближались к остальным. Точнее меня к ним тащили.
— Отпусти…те, — хриплю я, упираясь руками в его грудь.
Руднев ослабляет хватку, но лишь затем, чтобы схватить мое лицо и заставить смотреть в его глаза.
— Никаких «вы». Обращаешься ко мне на ты. Артем. Меня зовут Артем, усекла?
— Угум, — мычу я.
— Повтори! — приказывает он.
— Артем… Отпусти меня. Ты делаешь мне больно.
— Хорошая девочка. Не дергайся, веди себя спокойно. За нами ехала моя охрана, ты в безопасности. И еще кое-что, дорогая.
Смотрю на Руднева, ожидая чего угодно. Чего угодно, только не этого:
— Для всех ты — моя будущая жена.
Глава 13
Шок. Шок, паника и страх подкатили к моему горлу.
— Что? — выдавливаю я.
— Что слышала, — грубо бросает Руднев и, наконец, выпускает меня из своей стальной хватки.
— Но ведь это только для всех? Да?
Мой вопрос награждается взглядом, который совсем мне не нравится. Но я вынуждена замолчать, потому что мы приблизились к его друзьям.
Так вот, какие они — люди возле Руднева, имеющие право носить гордое звание его друзей. Такие же холодные, опасные, но, тем не менее, свои. А я думала, что у зверя друзей нет. Совсем.
Только Макар уже доказал мне обратное. Сейчас он стоял справа от Вероники. Близко. Так, что его энергия нехило подавляла окружающих. Или только нас с Вероникой…
Интересно, что между этими двоими успело завязаться за какие-то несколько часов?
На веранде был накрыт ужин, а вся их компания состояла из пятерки: трое мужчин и двое девушек. Скромная компания, но, как оказалось, нас ждали нескромные сборы — все в доме и на веранде говорило о богатстве и роскоши, в которой эти люди привыкли купаться. Я чувствовала себя не очень, поэтому почти все их имена тут же выветрились из моей памяти.
И все было так, как пригрозил Руднев. В их туманных кругах я стала его будущей женой, но насколько это было серьезно — пока не могла судить. Только весь вечер он касался меня, как своей собственности, усадил рядом и не позволял исчезнуть из поля его зрения. Ни на минуту.
Токсикоз, который проявился так невовремя, заставил меня занервничать. А вдруг по моему виду Руднев обо всем догадался? А что, если он уже и так все знает?
Залпом выпиваю стакан воды, гоня мысли прочь.
Мужчины пили коньяк, а их дамы — вино, и только мы с Вероникой не понимали, как нам жить дальше. Все время Макар неотрывно наблюдал за подругой — каждый жест, каждый ее взгляд был под прицелом его внимательных глаз.
А я почти задыхалась от объятий Руднева. Не могла есть, не могла пить — его руки на моих плечах подавляли, лишая воли. Он не отпускал меня ни на минуту, и мне приходилось молиться, чтобы моя тошнота прошла и мне не пришлось бежать в туалет. Это вызовет подозрения.
— Ты ничего не ешь, — заметил он, прищурившись.
— Не хочу, спасибо, — выдавливаю я.
Он протягивает мне бутерброд с тарелки и приказывает: