Но Кирилла силой заталкивает чья-то неведомая рука, дверь захлопывается, а за ней остается охрана господина Руднева.
Кирилл вертится в кресле, в которое его насильно усадили. Я громко сглатываю, отворачиваясь от столь родного лица.
— А теперь подойди ко мне, Аля.
Возбужденный голос. Холодный голос. Пугающий до одури. От этого голоса я замираю и не сразу начинаю чувствовать… чужие прикосновения. Руднев подошел сам и всего одним движением разорвал сорочку на мне. Не до конца, а лишь так, чтобы я выглядела еще более жалко. Это было наказанием за то, что я ослушалась.
Треск ткани и обнажение врезается в мою память раскаленным металлом.
Желающий унизить меня, Руднев заставляет Кирилла смотреть на это. А как еще ведут себя люди, жить которым осталось 6 месяцев? Как ведет себя человек, перед которым стоит виновница этого смертельного приговора?
Теперь я узнала.
Резко зажмуриваюсь, глуша в себе сопротивление и крики, когда совершенно чужие руки грубо касаются моих губ, спускаются ниже и задерживаются на шее, где яро пульсирует вена. А в следующую секунду он целует меня, и маленькие ранки на моих губах начинают жечь еще больше.
«Когда я буду тебя целовать, тебе станет больно…»
Его язык врывается внутрь меня подобно урагану, а мои внутренности начинают гореть огнем от грубости зверя. Хватка на моей шее становится сильнее, когда я начинаю выталкивать его язык, но все бессмысленно. Это зрелище. Для Кирилла. И для моего унижения.
Я успокаиваюсь, ведь я сама выбрала этот путь. Чувствую горячие дорожки слез на щеках и порабощенных израненных губах.
Я сдаюсь и вздрагиваю от приказа:
— Глаза открой. Смотри, кто тебя трогает. Смотри, кому ты подчиняешься, Аля…
И я смотрю, смотрю в его жестокие глаза. Зверь медленно наклоняется, удерживая меня за подбородок, а в следующую секунду его губы оставляют влажные следы на моей шее, словно эти поцелуи приносят ему удовольствие, а не желание убить меня.
Я перестаю дышать от его близости и дикости происходящего.
На миг мне даже показалось, что сидеть в том кресле и смотреть, как твою девушку раздевают, намного легче, чем быть на моем месте, хотя Кирилл утверждал обратное. Он говорил, что ему будет очень больно, а мне нужно просто это пережить. Перетерпеть. Ведь иначе нас обоих посадят в тюрьму.
— Смотри на меня, Аля. Твой парень смотрит, и ты смотри, как я буду тебя трахать, — низкий голос бьет меня наотмашь.
Это была особая изощренная форма испытания — я хотела, но не могла сопротивляться его рукам. Я мечтала послать его к черту, но осознавала последствия и… подчинялась.
Усмехнувшись, Руднев ловко поддел лямку пальцем, и порванный шелк соскользнул к моим ногам. Я стояла перед двумя мужчинами совершенно обнаженная без права отвести взгляд от того, кто должен овладеть мною.
Кресло скрипнуло — с перекошенным лицом Кирилл вскочил на ноги.
— Может, вы без меня здесь справитесь?!
— Пожалуйста… пусть он уйдет! — молюсь я.
— Сел на место, дохляк. Или тебе ногу прострелить, чтобы ты не скакал так резво?
Дважды Кириллу повторять не пришлось.
— Смотри сюда. Тело этой девочки просто божественное, не правда ли?
Все произошло за секунду. Грубо схватив меня за плечо, Руднев повернул меня боком и сжал обнаженную грудь, вырывая мой шумный вздох. Прямо на глазах Кирилла загорелые руки зверя оставляли следы на моей молочной коже. Зверь играл со мной, не спуская с меня янтарных глаз, пока я едва стояла на ногах, сгорая от стыда.
— Тебе нравится, Аля?
— Идите к черту… — сквозь зубы.
— Боюсь, что Аля не дорожит твоей жизнью, Кирилл. Тогда ответь мне ты: тебе нравится, как я ее трогаю?
Кирилл смотрит на нас. Не мне в глаза, не на меня, а на то, как чужой мужчина бесцеремонно лапает мое тело: грудь, шею, губы, бедра…
— Да, нравится.
Что?.. Я глотаю сухой воздух, широко распахивая глаза. Рука Руднева перехватывает мое лицо, а второй он продолжает забавляться с моим телом.
— На меня смотри. Видишь, ему нравится. Тогда продолжим…
Руки чужого мужчины опускаются ниже, его грубые пальцы проходят по внутренней стороне бедра и заставляют развести их. Я дергаюсь, но больше от бессилия. Я сама согласилась на это. Я сама пошла на это.
— Пожалуйста, прекратите. Пусть он уйдет. Я так больше не могу… — взмолилась я.
— Убить меня смогла, Аля, и ножки раздвинуть тоже сможешь, — отрезал Артем.
Да, у этого зверя было имя. Милое имя Артем.