Совсем другой. Она верит, что храбрость — это хорошая идея, но в то же время эта девочка прекрасно понимает, что храбрость рядом с такими людьми, как я, равно самоубийству.
И несмотря на безвыходность своего положения, она все равно пытается казаться выше того дерьма, в котором она медленно тонет.
Я читаю ее в два счета. И медленно растягиваю губы в усмешке. Хорошо, что я принял душ и чувствую себя в хорошем расположении духа, иначе бы она уже давно поплатилась за свою храбрость.
— Встанешь, Аля. И я трахну твой сладкий рот.
Она почти задыхается от чувств. А я представляю, как буду проталкивать головку между ее губ, растягивая их вокруг своего члена.
— Мне кажется, вы забыли про наш договор. Вы переходите за рамки дозволенного.
Аля снова выкает, и это заставляет меня сделать шаг по направлению к ней. Широкими шагами я пересекаю спальню, оказываясь совсем близко к доступному для меня телу.
Я фактически загоняю ее в угол, трахая ее рот взглядом и раздумывая: после заставить ее проглотить все до последней капли или кончить на ее роскошное тело?
— Я не понимаю, что вы хотите получить от меня, — вздрагивает она, встречая мой откровенный взгляд.
Она все прекрасно понимает, эта девчонка пережила детский дом и жестокую самостоятельность, но ее глаза выдают ее с потрохами. Аля еще воробушек. Птенец, которому нужна защита.
И я хочу дать ей эту защиту, но вместе с этим чувством во мне сосуществует жажда обладания ею, которая перекрывает остатки разума. Я хочу обхватить все ее тело своими руками и сжать ее до хруста костей, чтобы вновь увидеть ее гордый взгляд.
Умирать будет — так и прожжет во мне дыру своей гордостью. Вот черта Али, перекрывающая во мне остатки разума.
— Вы хотите меня убить? — доносится до меня ее голосок.
Я фокусирую взгляд на ее тонкой фигуре. Вижу, как Алю охватывает мелкая дрожь, но отнюдь не от страха.
— Я хочу, чтобы ты перестала мне выкать, Аля. Последний раз предупреждаю.
Гордо вскидывает голову, направляя на меня взгляд, полный огня сопротивления. Сама заставляет меня желать ее. Даже не подозревая этого.
— Ты хочешь меня убить? — повторяет она тише.
Вместо слов я протягиваю руку к ее платью. Медленно расстегиваю те несколько пуговиц, которые не позволяют мне стянуть ее длинное платье в цветочек через верх.
— Ты переходишь за рамки дозволенного… — бормочет она, пытаясь сделать шаг назад.
Аля дергается, и пуговица, зажатая в моих пальцах, с треском отстает от ткани и тут же падает на пол. Тишина. Ночь. Становится очень громко и слишком интимно.
— Наш договор потерял юридическую силу, — пригвождаю ее к месту.
— Что? Но ты обещал… То есть я больше не должна родить тебе ребенка?! — прищуривается она.
Наивная, наивная девчонка. Как же ты, вероятно, соблазнительно будешь смотреться обнаженной на коленях…
Усмехаюсь, но в темноте едва ли видно выражение моего лица. Я делаю еще один шаг и прикасаюсь к третьей, последней пуговице.
— Ответь мне!
Вместо ответа резко дергаю ее тело на себя. Аля тихо вскрикивает, прилетая в мои объятия, и тогда я молниеносно стягиваю с нее платье.
— Должна. Ты должна родить мне ребенка, Аля. А наш договор недействителен, потому что ты солгала мне.
Аля часто дышит. Она обнажена, свет от луны падает на ее нижнее белье, которого она вмиг лишается. Трусики трещат по швам, верхняя часть следует за платьем. Смотрю на ее наготу и понимаю, что хочу кончить на нее. Пометить свое.
— Но я тебе не лгала! — ее голос охрип от волнения.
Лгала. И в конце этой ночи я скажу тебе, в чем ты мне солгала.
Аля вновь отходит от меня на шаг. Вынимаю ремень, бросая его прочь. Приближаюсь к ее телу плотную, отрезая пути к отступлению, и вонзаюсь в ее губы грубым поцелуем.
Не понимаю, когда я становлюсь зависимым от ее поцелуев — хоть и равнодушных, безответных. Мне все равно. Мне нужно ее тело, ее огонь в глазах и гордость.
И я хочу получать это, пока она не сломается в моих руках. Это будет достойный ответ ее семье, о которой она пока еще ничего не знает.
Когда придет время, я раскрою ей правду. А пока она полностью моя.
Врезаюсь руками в ее светлые волосы. Такие же роскошные, как у той, которую я когда-то любил. Сжимаю руку в кулак, а затем медленно тяну ее волосы вниз. Лишаю ее выбора. Аля становится на колени, и от вида ее обнаженного тела в паху все наливается желанием.
Не могу остановиться. Я чертовски хочу трахнуть ее в рот.
Возможно, увидев я в ее глазах страх, а не яростную гордость, я бы не захотел ее. Но все обстоит иначе, поэтому одной рукой я касаюсь ее упругой груди, а другой жадно поглаживаю макушку, представляя, как буду натягивать ее на свой налившийся член.