Воздух покидает мои легкие, когда его руки приникают к самому сокровенному. Кресло вновь скрипит, напоминая мне о присутствии Кирилла, а в следующую секунду Руднев безжалостно проникает в меня пальцем.
Я упираюсь в мужскую грудь, но не отталкиваю. Мне страшно. Неприятно. В глазах стоят слезы, но в договор они не входят. Никаких слез, никакого сопротивления, только то, что чужой мужчина должен овладеть мною, а я — родить ему наследника.
Глава 2
Мужские прикосновения там, между ног, дарили лишь желание умереть прямо здесь и сейчас.
— Тебе нравится, как я ласкаю тебя, Аля? Это стоило тех денег, что тебе заплатили за аферу?!
— Я ненавижу вас… — сжимаю челюсти.
— А тебе, Кирилл? Нравится такое зрелище? Не отвечай… вижу, что нравится.
Я судорожно глотаю воздух, когда перестаю чувствовать его пальцы в себе. А затем Руднев толкает меня спиной на кровать.
«Десять минут, всего десять минут… Правда?», — молюсь я.
Снизу вверх, лежа обнаженной на холодной кровати, я смотрела на своего палача. Каждый его шаг вынуждал меня съеживаться, а от холода тяжелая грудь покрывалась мурашками. От холода и голодного взгляда зверя.
Руднев начинает раздеваться. Он уже близко, его руки пытаются поймать мои, его обнаженное и сильное тело касается моего, а мне становится еще омерзительнее. Я скольжу выше, пока меня грубо не переворачивают на живот, скрещивая руки за спиной.
— Я хочу остановиться! Постойте! Я передумала, лучше смерть… — всхлипываю я, глуша рыдания.
Пока я не слышу голос Кирилла. Совсем рядом.
— Аля, ты думаешь только о себе! Если ты сейчас не успокоишься, то нас обоих убьют… Подумай хотя бы обо мне, Аля!
Меня переклинивает. Вмиг. И теперь вместо слез меня пробивает судорогой. Я не поняла, в какой момент я почувствовала отвращение к тому, кого я люблю.
Жесткая рука Руднева тянет мою голову выше, чтобы предупредить:
— Я могу остановиться и выйти из номера. Один. Вот только вы оба из номера уже не выйдете. Ты не плакала, когда убивала меня, Аля, поэтому сейчас прислушайся к этому тряпке-мужику. Или… я могу уйти отсюда, так не тронув тебя.
Я закрыла глаза. И опустила руки.
— Нет, все в порядке.
— Мы можем продолжить?
— Да… — выдыхаю я.
— Умница. Теперь открой свой ротик, Аля.
Я открываю рот, и несколько его пальцев тут же проникает внутрь. В молчании я провожу по ним влажным языком, чувствуя между ног ненавистное мужское желание. Через несколько секунд Руднев вновь проникает в меня пальцами, заставляя меня обессиленно дернуться. В постели с Кириллом я не знала таких жестов, и происходящее сейчас доводило меня до шокового состояния.
А в следующий миг он резко выходит из меня, подставляя на смену пальцам что-то большое, твердое и горячее. Я глотаю сухой воздух, глуша в себе страх, и принимаю в себя его член. Это дается тяжело, и я зажмуриваюсь от усиливающейся боли. Часто дышу. И не понимаю, что происходит, когда в один момент я чувствую распирающую боль. С Кириллом такого не было.
Тогда Руднев перехватывает меня покрепче, так, что теперь Кириллу видно еще лучше каждое наше движение. Краем глаза я ловлю взгляд любимого, направленный на наши обнаженные тела.
— Раздвинь ножки пошире, Аля. А ты, — приказ в сторону, — вышел отсюда. Бегом.
Я не успеваю понять, что происходит, как в следующий миг Руднев переворачивает меня на спину, резко разводит мои бедра и усиливает давление членом, проникая в меня лишь ненамного. С каждой секундой мне становится больнее, и я неосознанно дергаюсь подальше от нависающего надо мной мужчины.
— Аля, ты очень тесная. Только не говори мне, что ты еще никогда…
Я не слышала, что он сказал дальше, потому что в следующую секунду я вскрикнула. От странной распирающей боли, едва Руднев, устав быть терпеливым, сделал резкий нетерпеливый толчок и вошел в меня.
Я распахнула глаза, полные непонимания, и встретила такой же шокированный взгляд. От боли я непроизвольно сжалась, тогда из его губ вырвалось шипение, Руднев резко вобрал в себя воздух и на миг перестал дышать. Его глаза опасно затуманились.
— Пожалуйста… — проблеяла я.
Боль понемногу отступала, но Руднев отчего-то сжал мои бедра своими руками и прохрипел:
— Тихо… Сейчас пройдет.
А в следующую секунду он делает движение — еще глубже и сильнее, и меня вновь выворачивает дугой. И я понимаю, что прошлая боль не идет ни в какое сравнение, я до крови впиваюсь ногтями в мужскую спину и непроизвольно обхватываю ногами мужскую талию.
Что пройдет — я не понимала. Я просто царапала его чертову спину и глотала воздух, находясь где-то на грани сознания и реальности. Слова Руднева доходили до меня постепенно, как и то, что теперь зверь полностью во мне. Он замер, позволяя мне привыкнуть к боли. Из моей груди вырывалось частое дыхание.