И все было так, как пригрозил Руднев. В их туманных кругах я стала его будущей женой, но насколько это было серьезно – пока не могла судить. Только весь вечер он касался меня, как своей собственности, усадил рядом и не позволял исчезнуть из поля его зрения. Ни на минуту.
Токсикоз, который проявился так невовремя, заставил меня занервничать. А вдруг по моему виду Руднев обо всем догадался? А что, если он уже и так все знает?
Залпом выпиваю стакан воды, гоня мысли прочь.
Мужчины пили коньяк, а их дамы – вино, и только мы с Вероникой не понимали, как нам жить дальше. Все время Макар неотрывно наблюдал за подругой – каждый жест, каждый ее взгляд был под прицелом его внимательных глаз.
А я почти задыхалась от объятий Руднева. Не могла есть, не могла пить – его руки на моих плечах подавляли, лишая воли. Он не отпускал меня ни на минуту, и мне приходилось молиться, чтобы моя тошнота прошла и мне не пришлось бежать в туалет. Это вызовет подозрения.
- Ты ничего не ешь, - заметил он, прищурившись.
- Не хочу, спасибо, - выдавливаю я.
Он протягивает мне бутерброд с тарелки и приказывает:
- Ешь.
Заставляю себя не дышать. От запаха бутерброда меня воротит, и я уже не уверена, что смогу продержаться весь ужин в таком состоянии. У меня не было мамы, которая бы объяснила мне, что я чувствую, но вероятно мое состояние зовется токсикозом.
Вероника иногда ободряюще сжимает мои ладони и выводит из-за стола под предлогами. Это не укрывается от внимания янтарных глаз.
- Ешь, Аля. Ты бледна, - напоминает Руднев, и я откусываю бутерброд.
Мы находились на веранде. Свет от уличного фонаря притягивал к себе различных мошек. В моем представлении дачей называлось ветхое небольшое здание, где можно посидеть с родителями и гостями, пожарить шашлыки и поесть свежую малину, но это была явно не просто дача.
Один из друзей Руднева по имени Константин принимается разливать напитки. Артем делает жест рукой, и алкоголь тут же плещется в мой бокал.
- Я не пью, спасибо, - пытаюсь отодвинуть бокал.
Моя улыбка выходит довольно нервной, потому что пристальный, следящий взгляд Руднева каждый раз заставляет меня съёживаться. Возможно, не было бы лишним выпить, но в его присутствии мне не хотелось расслабляться. Всегда нужно быть на чеку.
Вот только Руднев так не считал.
- Пей, я сказал. Лишним не будет.
Я замерла. Сердце прыгало туда-сюда. Было очевидно, что после бутерброда он заставит меня выпить. Чтобы я расслабилась.
Хорошо, что все снова переключились на перепалку Вероники и Макара, иначе они бы точно заподозрили неладное в наших почти супружеских отношениях.
Я тянусь к бокалу, но он опережает меня. Загорелая тука Руднева обхватывает тонкий стебель прозрачного бокала и подносит его к моим губам, медленно наклоняя.
- Открывай рот, Аля.
Холод. Зима. Его голос перебивает вкус лета, царившего на веранде.
Я приоткрываю рот, ощущаю холодное стекло, коснувшееся губ, и темная жидкая обливает мои губы, язык и десна, стремясь прямо к горлу. Мне приходится глотать ядерную жидкость, пока Руднев не решает - хватит.
- Умница… - шепчет он, смотря на мои влажные губы. Нервно облизываю их.
- Свиридова Вероника? У вас реально одинаковая фамилия? – удивляется Константин.
- Упаси господь!
Вероника закатывает глаза, а Макар сжимает челюсти. Я замечаю его взгляд – внутри этого взгляда зажегся огонь, как по волшебству, как от резкого взмаха спички.
- Скоро Свиридовой станешь, - цедит он.
- Силой в ЗАГС потащишь? – усмехается Ника.
- Силой, - обещает Макар.
Вероника смеется, быстро переключаясь на другую тему, а мы с Макаром встречаемся взглядом. Долго смотрим друг на друга, прежде чем я не выдерживаю первой и опускаю взгляд.
Макар ясно дал понять, что Вероника попала. Попала прямо в загребущие руки Кинконга.
- Взгляд отведи от Макара. Если жить хочешь, - шепчет Руднев.
И больше я не смотрю на Макара. Ни на кого не смотрю. Не понимаю причину этого приказа, но успокаиваю себя тем, что скоро я сбегу от этого зверя. Надеюсь, что сбегу…
Вскоре меня уносит. В какой-то момент жидкость, влитая в меня Рудневым, расползается по всему телу, оставляя за собой горячий след растекающегося по венам расслабления.
Расслабления, которое сходит на нет, едва я оказываюсь с Рудневым в спальне один на один. Не понимаю, как мы оказываемся здесь, словно я уснула еще за столом, а проснулась – уже на кровати.
Все происходит слишком быстро.
Вот глаза Руднева воспылали жарким огнем, а следом в комнате зазвенела пряжка ремня.
Вздрагиваю.
Я думала, будто что-то изменилось. Я думала, что больше он ко мне не прикоснется. Что я нужна ему лишь для того, чтобы родить ему ребенка.
Но с наступлением ночи все стало только хуже. Его слова бросают меня в дрожь:
- Ты плохо сыграла роль моей жены. Но у тебя есть сегодняшняя ночь, чтобы переиграть ее на отлично.
Руднев стягивает с себя футболку, оголяя загорелое сильное тело. Я моментально просыпаюсь. Алкоголь выветривается из моего организма, уступая место реальности.
- К-какую роль? – облизываю пересохшие губы.
Глаза Руднева загораются в предвкушении.
- Тебе придется встать на колени.
Артем
- Тебе придется встать на колени.
- Что?!
Лишь только ради этого взгляда, в котором был намешан целый микс эмоций, стоило затевать эту взрослую игру. Раньше я не догадывался, что возмущение может быть намешано со страхом, а отчаяние с гордой решимостью, но эта девочка вновь доказала мне обратное.
- Что, если не встану? – она задирает голову, пытаясь казаться совсем другой.
Совсем другой. Она верит, что храбрость – это хорошая идея, но в то же время эта девочка прекрасно понимает, что храбрость рядом с такими людьми, как я, равно самоубийству.
И несмотря на безвыходность своего положения, она все равно пытается казаться выше того дерьма, в котором она медленно тонет.
Я читаю ее в два счета. И медленно растягиваю губы в усмешке. Хорошо, что я принял душ и чувствую себя в хорошем расположении духа, иначе бы она уже давно поплатилась за свою храбрость.
- Встанешь, Аля. И я трахну твой сладкий рот.
Она почти задыхается от чувств. А я представляю, как буду проталкивать головку между ее губ, растягивая их вокруг своего члена.
- Мне кажется, вы забыли про наш договор. Вы переходите за рамки дозволенного.
Аля снова выкает, и это заставляет меня сделать шаг по направлению к ней. Широкими шагами я пересекаю спальню, оказываясь совсем близко к доступному для меня телу.
Я фактически загоняю ее в угол, трахая ее рот взглядом и раздумывая: после заставить ее проглотить все до последней капли или кончить на ее роскошное тело?
- Я не понимаю, что вы хотите получить от меня, - вздрагивает она, встречая мой откровенный взгляд.
Она все прекрасно понимает, эта девчонка пережила детский дом и жестокую самостоятельность, но ее глаза выдают ее с потрохами. Аля еще воробушек. Птенец, которому нужна защита.
И я хочу дать ей эту защиту, но вместе с этим чувством во мне сосуществует жажда обладания ею, которая перекрывает остатки разума. Я хочу обхватить все ее тело своими руками и сжать ее до хруста костей, чтобы вновь увидеть ее гордый взгляд.
Умирать будет – так и прожжет во мне дыру своей гордостью. Вот черта Али, перекрывающая во мне остатки разума.
- Вы хотите меня убить? – доносится до меня ее голосок.
Я фокусирую взгляд на ее тонкой фигуре. Вижу, как Алю охватывает мелкая дрожь, но отнюдь не от страха.
- Я хочу, чтобы ты перестала мне выкать, Аля. Последний раз предупреждаю.
Гордо вскидывает голову, направляя на меня взгляд, полный огня сопротивления. Сама заставляет меня желать ее. Даже не подозревая этого.